— Ничего страшного. Пусть ловят, пока не надоест. У меня тоже есть важная информация. По дороге сюда на нас напали пираты в проливе Отранто. Сицилийский полакр «Мадонна». Мы взяли его на абордаж и утопили, но у меня большие подозрения, что там очень мутная история. Пиратство — всего лишь прикрытие. А на самом деле эта «Мадонна» перехватывала всю почту, идущую в Венецию и Триест. Уж очень она была аккуратно рассортирована и упакована. И возможно, этим занимается кто-то еще.
— Пираты перехватывают почту?! Действительно, странно… Но зачем им это?
— Сицилия сейчас принадлежит Испании, но Испания не может ее толком контролировать. И очень может быть, что кому-то из сицилийских аристократов надоело считать себя вассалом испанского короля. Вот и решил воспользоваться подходящим моментом. Но это лишь мои предположения.
— Да, такое вполне может быть… Очень важный вопрос, Хасан. Какие у вас деньги?
— В основном золотые османские султани. На «Мадонне» взяли россыпью разные деньги, но больше всего французских.
— Французские можете оставить. А вот от османских султани избавьтесь как можно скорее. Лучше всего обменяйте на австрийские серебряные кройцеры. Монета мелкая, ни у кого подозрения не вызовет — такая у любого найдется, но ее охотно берут везде. И в Австрии, и в Венеции, и в Папской области. Здесь, в Дубровнике, тоже. А с султани провалитесь сразу. В Венеции и Триесте сейчас на них настоящая охота идет.
— Благодарю Вас, не знал… Кстати, а что здесь тринидадские корабли делают?
— Пришли и сказали, что обеспечат нейтралитет Дубровникской республики. Чтобы ни у кого не было соблазна прибрать к рукам такой лакомый кусок.
— А что, пытались?
— Пытались. Недавно венецианцы пожаловали, и чуть ли не в ультимативной форме предложили нам свое покровительство. Дескать, опасаются они, что Османская империя захватит Дубровник. А через два дня пришли тринидадцы, и сказали, что всякий, кто попытается нарушить нейтралитет Дубровника, будет считаться агрессором со всеми вытекающими последствиями. Венецианцы сразу сдулись. Но не ушли. Стоят и на что-то надеются, мерзавцы.
— Понятно. А что…
Неожиданно дверь распахнулась и в нее влетела та самая девица, что строила ему глазки.
— Папа!!!.. Ой!!!
Иван встал и улыбнувшись поклонился, перейдя на итальянский.
— Прошу прощения, синьорина Драгош. Мы с Вашим отцом скоро закончим.
— Ты чего примчалась, будто за тобой черти гнались? Говори по-турецки. Это Хасан — мой гость.
— Папа, там дядя Николо пришел и буянит. Тебя требует.
— Ладно, иди. Скажи, что скоро буду. Выстави ему выпивку за счет заведения. Вот же неймется дураку…
Когда за девушкой закрылась дверь, Иван поинтересовался.
— Мирослав-бей, а Ваша дочь всех новых посетителей проверяет?
— Да, есть такое. Это Любица — моя младшенькая. Глаз у девчонки острый. Сразу поняла, что Вы не тот, за кого себя выдаете. Ко мне тут уже кого только не подсылали, так она всех шпионов быстро определяет. В нашем деле умение очень ценное.
— А чего она сейчас так перепугалась?
— Братец мой, Николо. Приперся и буянит, денег требует. Вот же, дал Господь родственничка… Должен сразу Вас предупредить, Хасан. Никаких дел с этим прощелыгой не вести и на серьезные темы не говорить. Он здесь часто бывает, так что можете случайно встретиться.
— Ненадежен?
— Абсолютно.
— Но зачем же Вы поддерживаете с ним отношения?
— Увы, приходится.
— Когда закончим, можете мне показать его, но так, чтобы он меня не видел?
— Могу. Если только ему морду не набьют и не вышвырнут из корчмы к тому времени.
— Вашего родственника?!
— Век бы не видеть этого родственника… Ладно, не обращайте внимания. Это наши дела, семейные…
Быстро закончив обсуждение деловых вопросов, Драгош вывел Ивана через черный ход на соседнюю улицу, по пути дав взглянуть на своего брата, который начинал уже вести себя неадекватно. Но пока еще не перешел грань, за которой требовалось вмешательство вышибал. Попрощавшись, решил походить по городу, чтобы собрать как можно больше информации. Поскольку венецианцы всерьез решили наложить лапу на Дубровник, но не успели, то сейчас они очень злые на тринидадцев и вполне могут совершить какую-нибудь глупость. А глупость со стороны противника — это всегда радость и возможность действовать в своих интересах. Неплохо также было бы извлечь пользу из вновь открывшихся обстоятельств — отношений внутри семейства Драгошей. Мирослав не стал делать тайны из этого, хоть и не углублялся в подробности. Но и того, что рассказал, вполне хватало для того, чтобы сделать правильные выводы.