— Лорд король, если вы устали, я провожу вас в вашу комнату.
Возможно, он не просто витал в облаках, а вздремнул. Лис поднял кружку:
— Неплохая мысль.
— Лорд Бэлсер отвел вам спальню рядом со своей, — сказала разносчица эля. — Вот сюда, вверх по лестнице… и дальше по этому коридору. — Говоря это, она показывала ему дорогу. — Вот мы и пришли.
Она открыла запор. На табурете рядом с кроватью уже горела лампа. Провожатая помялась в нерешительности, потом спросила:
— Лорд король, не желаете, чтобы я вошла с вами?
— Что? — спросил Джерин и тут же почувствовал себя глупо.
Молодая женщина пояснила свои слова жестом, причем весьма откровенным. Лис криво усмехнулся.
— Это очень мило с твоей стороны, но я отвечу «нет». Я не забываю, что у меня есть жена, когда оказываюсь вдали от дома.
Он хотел посмотреть, как служанка отреагирует на отказ. Ему не раз предлагали подобное, и женщины, чьим обществом он пренебрегал, зачастую считали себя оскорбленными. Поскольку, видимо, полагали, что они неотразимы и что их красота способна тронуть и короля. Если бы ему было вдвое меньше лет, чем сейчас, многие из них, вероятно, утвердились бы в своем мнении.
Но эта служанка лишь пожала плечами и кивнула:
— Как вам будет угодно, лорд король. Желаю приятных снов.
Она направилась обратно к лестнице, даже не потрудившись раз-другой вильнуть задом, дабы продемонстрировать ему, чего он лишился.
Джерин вошел в спальню, снял сандалии и освободился от штанов и туники. Воспользовавшись ночным горшком, он лег в кровать и задул лампу. Но заснул не сразу: стены здесь были не толще, чем в крепости Дарена, и звуки из соседней комнаты его отвлекали. Судя по ним, Бэлсер вознамерился всесторонне проверить, так ли уж хороши положения древней науки, азы которой сжато изложил ему в Лисьей крепости Джерин. Те же звуки неоспоримо свидетельствовали, что Бринте эти опыты пришлись по вкусу.
Какое-то время, слушая стоны, скрипы и вскрикивания, Лис забавлялся. Но вскоре он уже мечтал о том, чтобы парочка угомонилась и к нему пришел сон. Он пытался не слушать, но это было все равно что не думать о зеленой обезьяне — чем больше стараешься, тем хуже выходит. Наконец, примерно к тому моменту, когда его раздражение должно было достичь апогея, он вдруг уснул.
Первой мыслью, посетившей его поутру, когда он проснулся, был вопрос: продолжают ли Бэлсер и Бринта свои ночные эксперименты? Ведь сын Дебо достаточно молод. Но из-за стенки не доносилось ни звука: либо новый вассал Лиса выдохся, либо уже спустился вниз. Лис обрызгал лицо водой из таза, оделся и сам спустился в главную залу.
Там сидел Бэлсер. Он пил эль и выглядел нелепо довольным собой. Через несколько столов от него сидел Вэн, который тоже пил эль и выглядел так же самодовольно. А еще через несколько столов от Вэна сидел Дагреф. Он тоже пил эль, но выглядел отстраненно. Нельзя было разобрать, доволен он собой или нет.
Джерин направился было к сыну, но подумал, что это не самая удачная мысль. Если Дагреф решит, что отец сует нос не в свое дело, то он ничего не добьется, а его сын впоследствии станет от него все скрывать. Такие, по крайней мере, воспоминания о своих ощущениях Лис вынес из своих юных лет. Он крикнул, чтобы ему принесли эля и пару кусков яблочного пирога. Завтракая, он нарочито не смотрел в сторону Дагрефа. Вскоре юноша встал и сам подошел к нему.
— Доброе утро, сынок, — сказал Лис, втайне гордясь результатом, к которому привела его сдержанность.
— Доброе утро, отец, — ответил Дагреф и смутился, не зная, как держать себя дальше.
Отец не спросил, хорошо ли он спал, что предоставило бы ему возможность хоть как-то начать разговор. Но в следующее мгновение юношу осенило:
— Не мог бы ты поделиться со мной своим пирогом?
— Конечно, — ответил Джерин и выполнил его просьбу, продолжая при этом спокойненько насыщаться. Заговорил же он исключительно о делах. — Вероятно, мы и сегодня останемся здесь. А завтра рассредоточим людей вдоль границ владений Бэлсера и Араджиса, чтобы показать Лучнику, что мы намерены защищать это поместье.
— Хорошая мысль. — Дагреф с легкостью был готов обсуждать что угодно, лишь бы оно происходило за пределами крепости. — Мы не собираемся хитрить с Лучником. И даем ему знать о наших намерениях, прежде чем начать проводить их в жизнь. По-моему, у него нет никаких причин обижаться на нас.
— Ха, — сказал Лис. — Это по-твоему, а вот Араджис может думать совсем по-другому.
— Но по логике вещей… — начал Дагреф своим раздражающе-поучительным тоном.
И тут его язык будто прилип к нёбу.
Лиса это весьма удивило: он видел сына в любом состоянии, но в замешательстве практически никогда. Он проследил за взглядом Дагрефа, и ему все стало ясно. Из кухни выходила та самая служанка, которая провела с ним ночь. А вот вплотную ли и насколько вплотную, Джерину, по его разумению, сейчас предстояло узнать. Девушка выглядела не очень выспавшейся, однако она пребывала в том возрасте, когда можно долго обходиться без сна. Кроме того, красотка казалась взъерошенной и счастливой. Это уже говорило о чем-то. Страсть еще можно подделать, такой вид никогда.
Она подошла к Дагрефу и встала у него за спиной. Его рука непроизвольно нашла ее руку. Он тревожно взглянул на Джерина, словно вдруг осознав, что выдал себя. Дурачок выдал себя еще раньше, но этого не заметил, зато, пусть и с запозданием, понял, что должен что-то сказать.
— Отец, — заявил он, — это Ровита.
— Привет, Ровита, — важно поздоровался Лис.
— Здравствуйте, лорд король, — ответила та.
Ее рука сжала руку Дагрефа. Лис видел, что девушка тоже смутилась, но этот пентюх не пришел ей на помощь, и она, преодолевая неловкость, сумела все-таки выдавить из себя:
— Ваш сын, он… очень мил.
Лицо Дагрефа вспыхнуло и покраснело, как пламя в находящемся за его спиной очаге.
— Я тоже так думаю, — сказал Джерин по-прежнему очень важно. — И я рад, что наши мнения совпадают. Кроме того, мне кажется, — он кивком указал на Дагрефа, — он тоже находит тебя очень милой.
— Йо! — согласился Дагреф с жаром.
Теперь он и сам сжимал руку Ровиты.
Джерину оставалось только надеяться, что сын не надумает влюбиться в нее. Обычно Дагреф стоял на своем так же твердо, как и на собственных ногах. Это было прекрасно, когда речь заходила о чем-то, имевшем под собой некое разумное основание. Однако первая ночь, проведенная с женщиной, не казалась Джерину чем-либо таковым. Но убедить Дагрефа в обратном вряд ли будет легко.
В следующую секунду его перестало беспокоить, влюбчив его сын или нет, так как в главную залу с внутреннего двора вбежал человек Бэлсера с криком:
— Лорд король! Лорд король! Араджис! Араджис Лучник!
Джерин, охнув, вскочил на ноги.
— Неужели Араджис пересек границу? — потребовал он ответа.
— Йо, лорд король, — ответил человек Бэлсера.
Бэлсер и Вэн тоже повскакивали со своих мест, Дагреф мгновенно забыл о Ровите.
— Он здесь, лорд король.
— Как, со своим войском? — спросил Джерин, — О боги, там что, идет битва? Как он мог подобраться к крепости, когда нас никто не предупредил?
Он стал оглядываться по сторонам в поисках своих доспехов, висевших, как оказалось, на стене возле очага.
Но тут человек Бэлсера вновь огорошил его, сказав:
— Нет, лорд король. Насколько могут судить люди на крепостном валу, он приехал один.
Подъемный мост опустили. Как только он ударился о сухую землю по другую сторону рва, возница Араджиса хлестнул лошадей, и колесница въехала в крепость. Никаких колебаний, подумал Джерин, стоя посреди двора с Бэлсером, Дагрефом, Вэном и некоторыми из своих главных вассалов. Впрочем, Араджис Лучник редко проявлял нерешительность, что и давало Лису повод дивиться, почему они до сих пор не воюют друг с другом.
Не дожидаясь, пока колесница остановится, Араджис спрыгнул с нее и проворно направился к Джерину. Это был худощавый мужчина примерно одних с ним лет, с хищным лицом. При ходьбе он немного наклонялся вперед, словно охотничья собака, идущая по горячему следу.