Отвернувшись от парочки, Дарен пожаловался отцу:
— Стоит лишь ненадолго потерять с чем-либо связь, как оно вдруг меняется до неузнаваемости.
— Даже если эта связь не потеряна, вещи имеют обыкновение меняться прямо у нас за спиной, — ответил в тон ему Джерин.
— Отец, ты воистину прав, — сказал Дарен. — Пойдем-ка в замок и выпьем немного эля. А затем… — Он со значением взглянул на родителя. — Затем ты расскажешь мне о моей… матери.
Последнее слово Дарен произнес с запинкой, за что Лис вряд ли осмелился бы его винить.
Когда они вошли в главную залу замка и уселись за стол, Джерин сказал:
— Значит, Элис здесь не появлялась? Она говорила, что, вероятно, соберется к тебе.
— Нет, ее не было.
Теперь голос Дарена звучал ровно. Он покачал головой:
— Если она сюда и направлялась, то не доехала. Думаешь, с ней могло что-то случиться в дороге? Это было бы ужасно.
Джерин не думал, что это было бы так уж скверно, но он понимал чувства сына. Мысль о том, что с матерью, бросившей его в раннем детстве, могло что-то случиться по дороге к нему, видимо, глубоко взволновала молодого барона. Как можно более мягко Джерин сказал:
— Элис путешествовала по северным землям многие годы и всегда умела за себя постоять. Думаю, скорее всего, она отправилась на юг, в империю, повидать свою родню. Она об этом тоже мне говорила.
Он не упомянул еще об одном варианте возможного поворота событий, только-только пришедшем ему на ум. Неприятности Элис могли начаться прямо тогда, когда в селение, где она проживала, ворвалась имперская солдатня, преследовавшая войско Лиса. Обыкновенно захватчики творят что им вздумается на занятых территориях. Элис уже не была молодой и красивой, но не утратила привлекательности и стати. Могло случиться, что ей просто не дали уехать.
К счастью, мысли Дарена текли, видимо, совсем в ином направлении. Возмущенным голосом он произнес:
— Я вроде тоже ей не чужой.
— Это верно, — согласился Джерин. — Однако у твоей матери есть одна черта… по крайней мере, имелась в те дни, когда мы были вместе, но и во время нашей короткой встречи я успел заметить, что она ее не утратила. Уж если она себе что надумает, то ее ничем с этого не собьешь.
— А как бы она охарактеризовала тебя?
Вопрос задал не Дарен, а Дагреф, только и ждущий момента сунуть куда-нибудь свой длинный нос.
— Скорее всего, Элис сказала бы, что я никогда не обращал внимания на то, к чему стремилась она, а сам ни к чему интересному не стремился, — ответил Джерин, стараясь быть справедливым.
— И это действительно так? — продолжал допрос Дагреф.
— Ну, мне так не кажется, — ответил Лис, — но я также не думаю, что она согласилась бы с тем, что я сейчас сообщил вам о ней. Когда речь идет о вещах, которые очевидны или поддаются учету, правду выяснить легче. Когда же ты пытаешься разобраться, почему люди поступают так, а не по-другому, правда, как правило, ускользает. В половине случаев люди сами не понимают, что ими движет.
— Хм, — промычал Дагреф, явно не убежденный. — Я всегда точно знаю, что движет мной.
Маева энергично закивала в знак согласия, и не столько по своему простодушию, сколько из нежных чувств к автору столь самонадеянного заявления. Джерин и Вэн рассмеялись. Дарен задумался, словно пытаясь понять, на чьей он стороне.
— Ты в этом уверен? — пробасил Вэн.
Дагреф кивнул. Он, разумеется, не всегда бывал прав, но всегда был уверен, что прав.
Вэн склонил голову набок и произнес:
— Тогда скажи-ка мне, и со всей точностью, почему ты прилип к моей дочери?
И он воззрился на сына Лиса.
Дагреф повел себя так, как в сходных обстоятельствах повел бы себя и Джерин. Что-то пробормотал и покраснел, не сумев высказать ничего вразумительного. Маева накрыла его ладонь своей. Что в большинстве случаев наверняка успокоило бы его, но сейчас, казалось, лишь усугубило неловкость.
— Послушай, отец, лучше расскажи-ка ты мне, как тебе удалось разгромить имперские силы, — попросил неожиданно Дарен. — Твои посланцы сообщили нам многое, но, очевидно, не все.
Возможно, он таким образом пытался снять своего сводного брата с крючка (обнаруживая тем самым в себе большую склонность к милосердным поступкам, чем та, какой обладал в том же возрасте его отец), а может, узнав все возможное о своей матери (хотя и в гораздо меньшем объеме, чем ему хотелось бы), Дарен просто решил перейти к разговору о более важных событиях, произошедших невдалеке от Хай Керс.