— Это же глупо! — Тарма в возмущении обнажила свои выступающие вперед зубы. — Мы умеем себя вести. А как же иначе? Ведь вы сами нас этому обучили. А мы в свою очередь обучим наших детей.
— Не сомневаюсь.
Джерин, как это ни абсурдно, был очень тронут таким доверием к его методике воспитания. Нет, его собственные дети и близко ничем подобным не радовали отца.
— Но даже в этом случае люди будут волноваться и могут начать вам вредить. Я лично не хочу, чтобы это случилось.
— Но ведь вы — король, — возразил Джеродж. — Вы можете повелеть им прекратить это, и они должны будут послушаться.
Именно благодаря таким повелениям чудовища и смогли вырасти, ибо никто не смел чинить им обид, но Джерин не знал, сумеет ли он оберечь их потомство. Собственно, ему это не хотелось и выяснять. Он подумывал избавиться от Джероджа с Тармой еще до того, как они достигнут половой зрелости и смогут воспроизводить себе подобных. Но он этого не сделал. А теперь понял, что и не мог этого сделать. Он растил их как своих детей, и они такими и выросли.
— Заклинаю вас всеми богами, будьте осторожны, — сказал он им.
Он вполне мог сказать то же и Дагрефу. Очень скоро ему и вправду придется сказать своему отпрыску эти слова. Он резко махнул рукой. Джеродж и Тарма поспешно встали и вышли во двор.
Джерин смотрел им вслед. Потом сжал пальцы правой руки в кулак и сильно ударил им по столу. Он знал, что этот день придет. Он всегда гордился своей способностью действовать быстро и радикально. Теперь этот день настал и проходит, а он так и не знает, что ему предпринять.
Взглянув на свой кулак, он разжал его и после этого рассмеялся. Это не было вспышкой веселости, во всяком случае той, что связана с внутренним состоянием человека. Нет, Лис просто поражался величине разрыва между тем, что человек воображает себе, и тем, что происходит на деле, заставляя его выкручиваться из создавшейся ситуации.
— Двадцать лет назад, — пробормотал он себе под нос, — двадцать лет назад я думал, что буду до конца своих дней нещадно разить каждого встретившегося мне трокмэ.
И у него имелись веские для того основания. Ведь лесные разбойники убили его отца и старшего брата, а ему самому пришлось покинуть город Элабон и вернуться в северные земли, к которым он уже начал относиться с презрением. Он стал мстить, и так яростно, как только может мстить воин, а теперь…
А теперь в главную залу вошел Адиатанус, сел рядом с ним и похлопал его по спине, крикнув, чтобы им принесли эля. И Лис искренне обрадовался появлению дикаря. Он был слишком честен, чтобы солгать себе, будто это не так.
— Жизнь — гораздо более странная и сложная штука, чем мы о ней думаем… особенно на первых порах, — поделился он с ним соображением, никак не могущим претендовать хотя бы на толику какой-либо оригинальности.
— Это верно, — согласился Адиатанус, — иначе неужели я стал бы называть проклятого южанина другом, причем всерьез?
Эти слова настолько отвечали собственным мыслям Джерина, что тот изумленно захлопал глазами. Трокмэ между тем продолжал:
— Но у нас нет никаких шансов убедить в этом молодежь. Я уже даже и не пытаюсь. Они считают, что все очень просто, вот как. Вот могила, да, могила — простая штука. А все, что до нее, — нет.
— Тебе следовало бы отправиться в город Элабон и изучать там философию, — сказал Джерин. — Думаю, ты там заткнул бы за пояс всех ситонийских умников, любящих поболтать.
— Философия? Мы с тобой просто стареем, вот и все. Разве это философия?
— Во всяком случае, это сойдет за нее, пока у нас не появится что-нибудь лучшее.
И Джерин криком поторопил разносчицу эля.
Карлан, сын Вепина, улыбался во весь рот: армия, собранная Лисом, покидала Лисью крепость. Разумеется, солдаты не перестанут есть и пить. Но теперь управляющий всего этого не увидит, как не увидит он и результатов их опустошительных действий. Это было самым главным для Кардана. Остальное не имело значения.
Колесницей Джерина управлял Дагреф. Очень сосредоточенный; лицо юноши походило на маску. Это была его первая военная кампания, и он решительно вознамерился не допускать в ее ходе никаких ошибок.
Естественно, несмотря на всю эту решимость, промахи были практически неизбежны. Джерину оставалось только гадать, как сын их воспримет. Единственным способом это выяснить было предоставить событиям идти своим чередом.