Пройдя к столу, так и не отпуская руку трусливого оборотня, я уселась рядом с Прахом. Медведь пододвинулся к Лису, а Заяц робко уселся между ним и мной.
Ну, насчет Михайло точно можно было не переживать. Во-он, как заботливо новоприбывшего осматривает. Отеческим взглядом. Лучше и не скажешь.
Но с этого момента операция по поиску списков переходит на новый этап, а именно — отвлечение Праха. Следовало немного подождать, чтобы не вызвать лишних опасений со стороны хранительницы, а затем пробраться в ее комнату, скрытую от основной части терема рядами подвешенных бус.
— Кушайте, не стесняйтесь. Здесь для всех рацион найдется, — благодушно пригласила хозяйка к началу поздней трапезы.
Разумеется, два раза повторять было не нужно.
Но почему-то ни вчера, ни сегодня голода я не испытывала, хотя не ела почти ничего. Похоже, обращение уже затронуло мой способ поглощения питательных веществ, и теперь я, как истинный йог, питалась праной. В простонародье — солнечным светом. Кожа позеленела, а значит, и хлорофилл в ней появился. Фотосинтез, чтоб его.
Молча ели недолго, а тему для разговора завел Медведь. Причем тему такую, что могла растянуться на весь вечер. Детство.
— Раз уж собрались, то давайте-ка тряхнем стариной. Помните, как Заяц сливы с огорода Борисовых воровал и на заборе повис на трусах?
У меня еще оставалось время морально подготовиться к проникновению, а как только все оборотни подключились к обсуждению веселых деньков вне клетки Дремучего мира, я легонько пнула Лиса носком туфли по ноге. Мужчина понял всё без дальнейших намеков с моей стороны. Встал из-за стола, тенью подошел к Праху, шепнул ей что-то на ушко, и они оба вышли из терема.
Заяц уже не держался мертвой хваткой за мою руку, а потому я и сама без проблем выскользнула из-за стола. Выскользнула и сразу же скрылась за занавеской из бус, оказавшись в полумраке комнатки Праха.
Еще одна керосиновая лампа и пачка спичек лежали на прикроватной тумбочке, и я поспешила воспользоваться удачной находкой. Зажечь лампу удалось не сразу, поскольку я вообще не понимала, каким образом работает такое древнее устройство освещения. А как только зажгла, тумбочку же первым делом и проверила. Результат поиска — две книги. Пролистала обе — ничего.
Письменный стол был завален разнообразными свитками и книгами. Пузырек с чернилами, перья для письма, талисманы, амулеты, камни, свечи… чего там только не было. Но я искала листы бумаги. Самые обыкновенные, привычные глазу простого земного обывателя, формата А4.
Стараясь сильно не вредить содержимому стола, обшарила всё, до куда могла дотянуться. Безрезультатно. Списков нет. Уж не накрутила ли я себя зря в отношении Праха? Но если она невиновна, то мы пропали. У меня нет никаких других предположений!
Заглянула под кровать, под стол, под прикроватный коврик. Оставался только комод для одежды. Поспешила к нему. Понятия не имела, сколько времени Лис сумеет украсть у хранительницы, но поторопиться следовало в любом случае. Каждая минутка дорога в этом безумном мире.
Первый ящик — пустой. Второй — аккуратно сложенные платья, под каждое из которых я заглянула. Ничего из того, что мне было нужно. Третий… третий.
Сердце пропустило удар. Под стопкой постельного белья лежали белые листочки с отпечатанными на принтере именами пропавших без вести. А также всё содержимое моей сумки: помада, кошелек, ключи от дома, блокнот для записей, ручка… всё-всё. Но кроме списков меня ничего не интересовало. Схватила их, поднесла лампу поближе. Ох, как же заколотилось мое сердце. Не медленнее, чем у Зайца в окружении хищников. Первые четыре имени, первые четыре имени…
Станислав Берлогин
Павел Волков
Антон Лисанов
Артём Зайчук
Я в мгновение ока разобралась, кто есть кто, но не сумела удержаться от нервного смешка даже в такой щекотливой ситуации.
Антон! Всё-таки Антон! Вот зараза-то рыжая… А я знала! Знала! Как же так, как же так? Ладно, сейчас не время, не время. Осталось последнее имя.
Принялась лихорадочно бегать по спискам глазами, высматривая подходящую «воздушную» фамилию для Ветра, однако в самой середине наткнулась только на одно имя, которое вполне соответствовало его обладателю.
Александр Ветряков
Есть! Есть! Нашла, всё нашла!
Последний листок следовало сложить в несколько раз или смять, чтобы зажать в кулаке, потому что в самом его конце — мое имя. Кто знает, что произойдет, если я прочту его сейчас? А потому нужно было перестраховаться и…
Внезапно листы вырвали из моих рук. Керосиновая лампа от неожиданности упала на пол и, не разбившись, покатилась по нему, а передо мной праведным гневом горели ледяные глаза Праха. От прежней кроткой и добродушной девушки не осталось и следа. Лицо ее исказила гримаса ненависти, да такой, что я охнула и отступила на шаг назад, упершись спиной в письменный стол.
— Ты! Тупая недалекая уродка! — выплюнули мне в лицо, сминая листы в руках.
А вот сейчас обидно было. Может, я и не красавица, но не уродка точно. Как же ее накрыло, господи. Вот, как выглядит по-настоящему отчаявшийся человек.
От шока я отошла только тогда, когда Прах кинулась прочь из полумрака комнаты. Куда? Куда она? Что собирается сделать со списками?!
— Держите ее! Держите! — запоздало вскрикнула я, выскочив из комнаты, бренча занавеской из бус.
Действительно, запоздало. Всё, даже Волк, ошалело уставились на обезумевшую хранительницу, вставшую перед печкой на карачки и запихивающую листы в огонь.
— У нее же!.. У нее… списки… — закончила я полушепотом, протянув к Праху дрожащую руку.
Однако когда девушка обернулась ко мне, я увидела, как белые листочки уже занялись веселым пламенем. Но мое имя… мое имя… оно ведь…
Лицо мое исказила судорога боли. Такой моральной боли, что прежде никому и не снилась. Взглянула на Лиса, лицо которого нисколько не отличалось от моего. Наверное, он подумал, что и его имя навсегда останется забытым, но я его помню. Помню! А вот свое…
Натянув на лицо ненормальную улыбку человека с последней стадией шизофрении, Прах выпрямилась, не отрывая от меня взгляда остекленевших глаз.
— Видела, да? Ты всё видела, да? — едко процедила она сквозь зубы.
— Видела… — честно ответила я.
— Но свое имя… свое имя ты не видела, да? Не видела, да? — ее улыбка стала еще шире, хотя куда уж шире. А глаза и вовсе чуть не вылезли из орбит. Не получив от меня ответа, безумный смех хранительницы разорвал пространство. — Тогда ты поймешь, что такое одиночество… И сгинешь! Сгинешь здесь! Сгинешь здесь в одиночестве!!!
На последнем ее слове ноги девушки подкосились, но не от слабости. Просто первым, кто утратил спасительную надежду, оказалась сама Прах. В считанные секунды ее тело рассыпалось в мельчайшие серые частички.
Только горка праха осталась лежать на полу вместо бывшей хозяйки терема. А мое собственное имя уже превратилось в пепел. Она забрала его с собой. Она забрала его!
Глава 16. Последние слова Лиса
Я осела на пол, усыпанный тем, что осталось от хранительницы, и прикрыла лицо руками. Кричать хотелось от накатившей волны ужаса, плакать навзрыд, но немой крик застрял в горле, а слезы почему-то отказывались течь. Все мои надежды на то, что списки имен помогут мне выбраться из ловушки, канули в Лету. Похоже, мне с самого начала не суждено было вернуться.
— Это были… — нарушил благоговейную тишину сиплый голосок Зайца, — …списки? Те самые? Она… сожгла их?
Его голос отвлек меня от моральных терзаний, и я, подняв голову, взглянула на четвертых ребят, застывших у накрытого стола.
— Не убивайся, — пробасил Медведь, увидев мое скривившееся лицо. — Мы найдем другой способ. Обязательно найдем. Свет клином не сошелся на этих списках.