— Ты что? Ежей объелся?
— Ничего, ничего, им все равно выпадать скоро.
Бес подбросил перья в воздух, поймал одно зубами и станцевал какой-то танец, высоко взмахивая руками и ногами.
— Так что ж с того, что выпадать? Сами бы и выпали. Нечего тебе своими корявками тут размахивать!
— А, так ты еще и обзываешься, скорлупа? — и вырвал с этими словами еще пучок из-под крыла у бедной птицы.
— Спасите! — завопил Коростель и бросился не разбирая дороги прямо в чащу, сбивая на ходу снег с прогнувшихся кустов и маленьких елочек, почти до самых верхушек укрытых белым легким покровом.
— Сейчас я тебя спасу! — крикнул Лис, смеясь, как заведенный, летя следом. — Ощиплю дочиста. Вспомнишь, как голеньким в гнезде под мамкой сидел.
А сам при этом подумал, что это еще неизвестно, что за птица такая, у которой такие птенцы, как Коростель могут появляться.
Падающий с потревоженных веток снег осыпал Лиса серебрящейся в темноте паутиной. Коростель, продолжая вопить и смеяться одновременно, бежал впереди, оставляя глубокие следы и вспаханную полосу, петляющую меж стволов. Если б бес захотел, он бы шустренько поймал его, но бегать и вопить было гораздо интересней.
Они бы долго еще могли носиться по лесу, тревожа его торжественную тишину, даже после того, как Коростель один раз чуть не провалился в медвежью берлогу. По счастью хозяин жилища не проснулся, а они быстро закидав дыру ветками и снегом помчались дальше. Только что кричать снова начали отбежав подальше. Так вот, неизвестно, сколько бы все это безобразие еще продолжалось, если бы с неба прямо на голову Коростелю не упал тот самый крепкий снежок, что Лис довольно давно запустил вверх. Маленький шарик звонко раскололся на макушке птицы, Коростель от неожиданности споткнулся и кубарем полетел в снег, следом за ним рухнул Лис. Несколько минут вокруг ничего не было видно из-за плотной снежной завесы, что подняли два барахтающихся приятеля. Слышались только неясные крики да обещания «перья повыдергать» и «уши склевать». Когда все успокоилось и пыль осела, они оба лежали на снегу, глядя вверх, усталые и тяжело дышащие. Понемногу разговор вернулся к едва не разбуженному медведю.
— А если б он проснулся?
— Да, жалко. Он ведь потом, может, и не заснул бы даже. Пошел бы по лесу шататься. Голодный, тощий, злой.
— Да уж… Хорошо, что все так кончилось.
— Это все ты, Коростель, виноват.
— Я? — изумилась птица. — Да ведь ты ж первый из меня перья драть начал!
— Да брось ты, клюватый, я вырвал-то всего ничего, а ты уж и давай на весь лес орать: «спасите, да помогите, меня злой бес ощипать хочет».
— Так ты ж сам обещал, что ощипешь меня.
— Уж и пошутить нельзя, — Лис засмеялся, Коростель тоже.
В этот момент широкий месяц сквозь разрыв в тучах осветил лес, и все вокруг озарилось и заиграло блестками. Лес стал прозрачным и каждая снежинка на его ветвях горела крохотной свечой. В воздухе тоже висели, не падая, снежинки, крупные, как звезды. Коростель поглядел на Лиса и тихонько присвистнул от удивления: на груди, плечах и голове беса, не тая, лежал снег, отражая свет месяца. Лис сиял и переливался, словно был осыпан алмазной пылью. Бес засмеялся от радости и тут увидел следы.
Они проходили чуть в стороне от них с Коростелем. Шли тоненькой цепочкой. Следы маленьких босых ног. Пальчики на стопе, как и у Лиса, были немного врозь, значит ноги не знали обуви. Бес уже очень давно не видел в лесу следов босых человеческих ног. Девушка, а это, скорее всего, были следы девушки или девочки, шла спокойно, без спешки, будто прогуливаясь. Обычные люди так по снегу ходить не могли. Можно было предположить, что это была ведьма, но они обычно зимой сюда не ходили — незачем.
Смотреть на следы было почему-то удивительно приятно, почти так же, как на огонь или бегущую воду. Бес залюбовался, совсем забыв про стоящего рядом Коростеля.
— Ты чего задумался? — окликнул тот.
— Следы, — рассеянно улыбаясь, сказал бес.
— Где? — заворочал он головой, стараясь поймать направление взгляда друга. — Да где же?
Зрение у птицы было не хуже, чем у беса, а меж тем он все рыскал глазами, не понимая, что за следы такие разглядывает его спутник. А тот стоял, улыбался, прослеживая цепочку, и вдруг понял, что следы во всем мире есть только для него, и никто другой их никогда не увидит, хоть тыкай его в них носом. Откуда-то издалека прилетел отголосок теплого смеха, заметался бестелесной звонкой бабочкой на прозрачном свете, согрел щеки. И Лис все понял — это Тайна. Она прошла где-то совсем рядом и если пойти по следам, то, может быть, можно будет ее увидеть.