Действительно, даже в смерти нет ничего страшного, если жизнь прожита здесь, в этом прекрасном мире, а не в полутемных сараях с подслеповатыми окнами. Смерти не минует никто, но зачем же дожидаться ее среди каменных стен и мертвого дерева? Здесь, у костра в лесу было веселее.
Неожиданно та, которая держала его за руку, вырвалась из кольца, разбежалась и прыгнула через огонь в молоко дыма. С другой стороны она не появилась. Поп оглянулся вокруг. Никого это исчезновение не напугало и не удивило. Наоборот, из хоровода по одному стали вырываться то леший, то бес, то оборотень и прыгать через костер, пропадая в дыму. Никто из них обратно не выскакивал. Поляна наполнилась шумом и визгом прыгающих. Иногда через костер прыгали одновременно с разных сторон несколько существ, но это никого не останавливало, только кричали громче да задорней. Когда в белом столбе исчезла последняя русалочка, над Лысой горой воцарилась тишина, лишь сучья в костре потрескивали, швыряясь огненными брызгами. Поп остался один. Он боялся прыгать, хотя в глубине и понимал, что раз пришел и встал в круг, то прыгать надо. Тысячи мыслей пронесись в его голове одичалым табуном. Пронеслись и пропали. В голове, как на поляне стало тихо. Он разбежался и, не заботясь о том, чтобы поднимать полы потрепанной рясы, полетел над высокими лохмами огня. Ему показалось, что он попал в пургу или сильный туман. Глаза не видели ничего, только белизну, чистую, как лист бумаги. Он даже успел залюбоваться этой белой тишиной, когда на молочном фоне стали прорисовываться, словно выходя из тумана, контуры танцующих. Послышались голоса, и он ворвался в мир красок и звуков. «Как заново родился», — подумалось ему. Он выскочил с другой стороны костра на той же самой поляне, но здесь уже что-то изменилось, будто запахло по-другому. Его закружили веселые оборотни. Обнимали за плечи медвежьими лапами, хлопали по бокам волчьими хвостами. Он что-то запел с ними вместе и тут заметил, что венки у всех зазеленели. Из темных почек вырвались липкие листочки и цветы. Перед его глазами мотались маленькие дубовые листики. Венок распустился. Вокруг его головы наступало лето.
Гуляющие по одному и группками потянулись к реке. Снова запели что-то протяжное, тягучее. Не торопясь дошли до берега Ягодной Рясы. Сейчас ее берега были свободны от камыша, но уже через месяц здесь будут стоять стены стройных стрел с сочными листьями. Не было видно сейчас и водорослей, так бурно разраставшихся к июню. Не плавали на поверхности кувшинки, не летали стрекозы. Одни лягушки уже проснулись и выводили свои концерты. Лесной народец неспешно подошел к неспешно текущей прозрачной воде.
С этими словами они стали бросать венки в реку. Вода охотно подхватывала их и, закручивая в мелких водоворотах, несла в лесные чащобы, речные повороты и каменные перекаты. Поп, шедший позади всех, с невесть откуда взявшейся печалью, снял с головы свиток дубовых веточек, покрытых упругими листиками, и бросил его в середину потока. Свиток поплыл, немного поворачиваясь в движении. Вскоре он зацепился за плывший рядом венок ведьмы и они вместе отправились вниз по течению реки.
Поздняя осень — бесприютное время. Лес стоит мокрый от непрерывных дождей. Листья облетели и валяются под ногами влажными тряпочками. Вороны на голых ветвях каркают грустно и простужено. На веточках висят капельки воды. По утрам уже выпадает снег, который тут же тает на еще не успевшей остыть земле и лежит мукой на поздней зеленой траве и кустиках дикой малины, не желающей расставаться с листьями.