Удар. Огненный ад в одночасье сменился прохладой леса. Все закончилось. Кисть Энда упала к моим ногам.
— Это еще не конец, — прошипел шаман и с громким хлопком исчез. Я провел ладонью по лицу. Нет, все в порядке. Кожа на месте, следов от огня не осталась. О времени, проведенном в огненном аду, напоминали лишь дрожащие руки и запах горелого мяса.
Я обернулся. Навстречу несся Эдгар — он разобрался со своими противниками раньше тяжелого товарища. Айрин стоял неподалеку и вбивал кулак в голову оставшегося на ногах кочевника. Голова дергалась от каждого удара так, что норовила слететь с шеи, но степняк упорно не хотел падать, схватив рыцаря за грудки.
Победили. Я обернулся — Калли стояла неподалеку и удивленно таращилась на меня. Судя по ее глазам, она тоже видела, как я совсем недавно прошел через огненную стену.
— Живой! — ошарашенно произнесла девушка и сорвалась с места. В два прыжка добежав до меня, девушка с опаской протянула руку вперед. Дотронулась до моей груди, туда, куда совсем недавно била струя огня.
— Живой, живой, — устало улыбнувшись в ответ, сказал я.
— Это был двойник, — покачала головой Калли. — Значит, у кочевников есть доступ к другому камню силы, не только к Огненному сердцу.
— Что это значит?
— Каждый камень может наделить владельца только одной способностью, — покачала головой Калли. — Шаман не врал.
— Как только вы умудрились попасть в лапы кочевников, миледи! — прокричал Эдгар. Хмурый рыцарь добежал до девушки и довольно бесцеремонно принялся осматривать ее на предмет ран. Глядя на суетливые движения обычно невозмутимого рыцаря, я сдержал улыбку. Нет, определенно наш суровый воин чувствует что-то к графине. А та вроде бы и не против.
— Позже! — сказала Калли, отстранив воина. Из растерянного ее голос превратился во властный, окреп. Графиня приходила в себя. — Энд действительно может изменить силы в Приграничье, он не врал.
— Что это значит? — спросил я, прислоняясь к краю телеги. После боя с шаманом ноги онемели и отказывались слушаться. Накатывал так называемый «отходняк» — тело постепенно избавлялось от адреналина, накопленного в бою, ему на смену приходила слабость.
— У каждого из народов и племен Приграничья, по легенде, после войны магов остался свой камень силы. У кочевников тоже должен быть — один, — выделила последнее слово Калли. — Но чтобы активировать артефакт, нужно пройти некое испытание, у каждого свое, и доказать, что ты имеешь право им не только владеть, но и пользоваться.
— Что за испытание? — спросил я, цепляя меч к поясу. Пальцы не хотели слушаться, кольцо из гибкого дерева выскальзывало из рук.
— Чаще всего — испытание страхом. Реже — испытание доблести, чести, ума… — задумчиво проговорила Калли. Казалось, графиня ушла в себя, но через мгновение ее глаза снова загорелись привычным огнем. — Я связалась с Эндом, предложила ему сделку — если он так хочет убрать Ольстерров, то я ему помогу. Мы хотели объединить камни — наши и тот, который должны были привезти вы. Но Энд оказался сильнее. Теперь я понимаю, почему — он действительно владеет несколькими камнями.
— Но зачем ему третий? — спросил я. Голова шла кругом от всех этих камней, артефактов, шаманов. Хотелось упасть прямо здесь и уснуть. Я потер отросшую за последние дни щетину, встряхнулся. Отдыхать еще рано.
— Два камня, объединившись, могут уничтожить третий. Если же у одного владельца будут сразу три камня, он может получить власть, — сказала Калли и вздохнула. — Я не знаю, как, не знаю, почему. Я знаю, что во всех преданиях тех времен, когда камень Донгеллов перешел предкам Люциуса, везде упоминается о том, что нельзя позволить злой силе объединить три камня сразу. Это приведет к уничтожению остальных. Не камней, народов.
— Ты знаешь, где может быть настоящий шаман? — спросил я, сам удивившись тому, что произнес. Да и голос… Словно принадлежал не мне. Я дотронулся до камня в кармане — горячий, внутри что-то пульсирует.
— Да, я подслушала их разговоры. Караван направлялся в заброшенный город эльфов, что на выходе из Паучьего леса, на побережье, — казалось, Калли была удивлена вопросом не меньше моего.
— Графиня, вы возвращаетесь в замок и начинаете готовить войско, — приказал я. Слова слетали с губ прежде, чем я успевал осознать, что говорю. — Мы же с Айрином и Эдгаром двигаем в этот город. Вы сможете найти дорогу?
— Да… — протянул Эдгар, пораженный изменениями, произошедшими со мной.
— Но… — попыталась возразить Калли, но я прервал ее.
— Мы вернем камни и не допустим бойни. Наша договоренность в силе? — спросил я спокойным уверенным тоном. Дождавшись ответного кивка, продолжил. — Отлично, значит, я привожу камни, ты отправляешь меня домой. Двинулись!
Я не стал дожидаться друзей и побрел наверх, на холм через кустарник, туда, где остался мой конь. Можно было взять любого из тех, кто не успел разбежаться, испугавшись схватки, но к каурому скакуну я уже привык, и не хотел менять на нового.
— Спокойствие, уверенность, приказы. Да что с тобой? — пробормотал я. Лес молчал. Я чувствовал, как взгляды Донгеллов сверлят спину. Камень в кармане нагрелся, чуть обжигал. Я положил руку на артефакт, погладил гладкую поверхность камня. Теплый. Спасающий. Дарящий силу. Справимся.
Артефакт, словно слыша хозяина, постепенно остывал. Я запрыгнул в седло, потрепал коня по гриве. Снова дотронулся до камня — пульсация прекратилась. Камень как камень — даже не теплый, как раньше.
Тронув поводья, я направил коня вниз, туда, где ждали друзья.
Глава 3
Хорелтолл давно не чувствовал столько жизни, как в последние часы. До этого, казалось, навечно похороненный в глуши леса, город стоял молчаливой глыбой. Но сейчас все поменялось. В домах появилось тепло, на мощенных камнями дорогах бегала ребятня. Женщины, коротконогие, в набедренных повязках, сгрудились возле ручья, который проходил через город.
Вандер поморщился — бабий гвалт отвлекал, но уж лучше он, чем ненавистный шум крон. Послюнявив палец, вождь кочевников попытался определить, откуда дует ветер. Нет, кожа осталась нетронутой. После рассвета в Паучьем лесу настал полный штиль.
Две женщины принялись драться, не поделив место у ручья. Тряпки, что они принесли на стирку, разлетались в сторону. Женщины кочевников любили одежду, и Вандеру пришлось смотреть, как при резких движениях у его подданных качаются обвислые, словно подранные собачьи уши, груди. Глава кочевников покачал головой — и за что только Прародитель обидел их, подарив таких женщин. Немудрено, что в голове у степняков только и есть, что жратва и белая добыча.
Глава кочевников блаженно сощурился — он был верен себе и ни разу не пользовался соотечественницами. Нет, только свежее белое мясо. Сегодня он последний раз попробовал пленницу, помял ее большую грудь, погрыз соски… Вандер погладил себя по животу и облизал засохшие губы.
Он достаточно насытился, но был слегка расстроен — пришлось приказать слугам забить пленницу. Она не проявляла силы, не сопротивлялась, а лишь тихо постанывала, послушно обслуживая кочевника. Вандер не любил таких — как только в пленнице угасал дух, он отдавал ее племени или приказывал сварить из жертвы похлебку. Сегодня кочевник решил не быть щедрым и вдоволь поесть.
Ночью, пока Вандер насыщался жертвой, его подданные не сомкнули глаз. В Хорелтолле полным ходом шла стройка, и сейчас глава кочевников стоял наверху пирамиды, сложенной из камней и бревен. Вокруг строения кочевник расставил верных псов, которые сопровождали его в походах — по одному зверю на каждый угол. Еще два бойцовых пса расположились перед первой ступенькой лестницы, что вела к вершине. В холке доходящие до пояса любому из кочевников, собаки были посажены на цепь на специально вбитые в землю колышки. Степняков Вандер прогнал, повелев на прощание развести наверху, на открытой широкой площадке, костер. И сейчас стоял, осматривая свои владения, и грел руки жаром, исходившем от потрескивающих головешек.