— А что, дедушка. Не продашь ли ты какую-никакую одежонку? — протянул Саня, еще не имея твердого плана.
— Да что ты, мил человек, — замахал руками послушник. — Мирского у нас отродясь не водилось. А в рясе не по закону тебе.
— Отец, нам лишь бы до города добраться до свету, как есть лихоманку подхватим, — приступил к уговорам Лис. — Я ладно, а малец, совсем хворый, — кивнул он на промерзшего спутника. Андрейка, не понимая сути, тем не менее согласно закивал, натужно изображая чахоточный кашель.
— У нас, вон, и денег с собой изрядно. Рублей двадцать, — Александр умышленно озвучил сумму, на порядок превосходящую стоимость тряпья.
Услыхав, какое богатство готов выложить странный гость за сухую одежду, монах задумался. Наконец, алчность победила.
— Здесь будьте, попробую чего найти, — нарушил он негласный приказ настоятеля следить за подопечными и торопливо выскочил из похожей на кладовку комнатки.
Александр поднялся со скамьи. — Сиди, жди, — кратко приказал он Андрейке. — Спросят, я ушел до ветру, все.
Александр тенью скользил по сумрачным лабиринтам, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся из келий. Однако в основном из-за дверей не слышалось ничего. Лишь изредка мерное похрапывание дрыхнущей монастырской братии.
Неожиданно в щель из приоткрытой двери одной кельи мелькнул слабый луч света. Александр осторожно склонился к проему. Голос, принадлежащий «старшему по хате», узнал сразу.
Обрывки разговора в сути распоряжений сомнений не вызывали: «В участок… барин и слуга… Со слободы из заречья… Через полчаса…»
«Сдал, сволочь, — покачал в расстройстве головой Саша, — ну что за люди?»
Он едва успел вжаться в нишу, как дверь распахнулась, и кто-то маленький, в длиннополой одежде, проскользнул мимо.
Чуть погодя свет лампы качнулся, это хозяин кабинета, окончив инструктаж, тоже последовал прочь. Едва шаги стихли, Александр шмыгнул внутрь. Слабые лучи восходящего солнца с трудом, но позволяли разглядеть скудную обстановку. Внимание привлек высокий столик.
«Как его, секретер, или бювар? — всплыли в памяти начитанного афериста слова. — Какая разница, — он сноровисто осмотрел предмет интерьера. — Закрыто. А если вот так?»
Александр нажал на угол и резко потянул крайний ящик. Язычок замка освободился от защелки. «Бумаги? — Пригодятся. Господи, прости меня, грешного», — перекрестился лихоимец, однако, собрал документы и сложил в карман мокрого сюртука. Проверив еще пару емкостей и убедившись, что кроме бумаг ничего интересного нет, проделал обратные манипуляции, восстанавливая статус-кво. «А не нужно было на нас мусорам стучать», — злопамятно подумал он.
«Не я первый начал», — попытался найти оправдание святотатству. Уже покидая кабинет, заметил висящую на крючке добротную рясу, панагию, и несколько головных уборов, похожих на котелки, с покрывалом.
Сложив барахло в похожий на армейский вещмешок рюкзак, Санек собрался выскочить наружу.
Однако замер и, выудив из кармана несколько серебряных монет, положил на стол.
«Будем считать компенсацией», — он сам подивился возникшему в нем порыву. И дело было вовсе не в принадлежности барахла священнику. Сам факт хищения, вот что вызвало неприятное чувство. Уже на бегу, он с изумлением попытался осознать новые ощущения.
Вернулся вовремя. Едва он уселся у источающей благодатное тепло печурки, как в каморку вошел сторож. В руках у взалкавшего старца оказались пара стареньких, латаных балахонов и еще какие-то куртейки, название которых Александр не мог даже и представить.
Облачайтесь, да с богом на выход, скоро к заутреней звонить начнут. Александр не стал дожидаться повторения. Через пару минут перед старцем стояла парочка монахов весьма затрапезного вида.
— А вот теперь, пора, — кивнул Александр приятелю, приглашая на выход, и шагнул за порог. Занятый сбором скинутых вещей, провожатый замешкался и оказался заперт в комнатке.
«Защелка, конечно, дохлая, но сразу не сломать. А звать на подмогу торгаш не станет, чтобы не выказать участия в незаконной коммерческой операции». Засунув в мешок саквояж с деньгами, Александр поспешил к выходу из обители.
«Главное — успеть до прибытия оперов. — Иначе возьмут с «доказухой» на кармане, и уже по совокупности… Навесят… мама не горюй».
Спотыкаясь и путаясь в длинных полах церковного одеяния, они торопливо двигались от негостеприимной обители Через редкий березняк и заросли дикого кустарника, пока стены не скрылись из вида. Только тогда вспомнили о зарытых на берегу ценностях.