Дед согласно покивал: — Видно, потому ко мне тебя и привело. Судьбы не минешь, — непонятно протянул дедок.
Александр устало прикрыл глаза. И пробормотал в полудреме: — И так, словно кутенок, тычусь, теперь и вовсе плохо. Знать бы, что здесь к чему, может, все легче было.
— Если бы да кабы, — не согласился хозяин. — Чтоб знать, здесь родиться и жить нужно. А тебе придется так на так выпутываться, — его голос уплывал в туман, расплывался. Александр безвольно уронил голову на стол и погрузился в глубокий сон.
Проснулся он от хлопанья крыльев и раскатистого петушиного крика. Казалось, кочет разоряется прямо под ухом спящего. Он приоткрыл глаз и действительно увидел роскошного семицветного петуха, расправившего крылья посреди избы. Саня потянулся, сообразив, что лежит на жестких полатях, укрытый огромным лоскутным одеялом. В полумраке утра заметил спящего на лавке приятеля. «А где хозяин?» — мелькнула тревожная мысль опасливого жулика. Однако рассмотрев на высокой печи торчащую гриву, облегченно вздохнул и уже спокойно задремал вновь.
Окончательно проснулся от чувствительного толчка. — Хватит почивать, — склонился над ним старик. — День уж на дворе.
Саня выпрыгнул из-под одеяла и, дрожа от холода, обхватил себя руками. — Печь, может, протопить? — искательно спросил он невозмутимо занимающегося своим делом хозяина.
— Пустое, — отмахнулся дед. — Дров не напасешься. А зима впереди длинная.
Александр поискал глазами умывальник и, поняв, что с удобствами здесь напряженка, тяжело вздохнул.
Он выскочил во двор и зажмурился. Все вокруг было укрыто блестящим снежным покровом. Обратно вернулся, не задерживаясь ни одной лишней минуты.
Андрей тоже проснулся и лежал укрытый огромным тулупом.
— Как ты? — поинтересовался Лис, радуясь, что паренек вынырнул из беспамятства.
— Благодарствую, — ответил парнишка. — Ты меня уж не кори, что слег, — извиняясь, начал он. — Тащить меня опять тебе пришлось.
— Ладно, проехали, — буркнул Саня, в глубине души чрезвычайно польщенный благодарностью.
— Ты поправляйся, все будет нормально, — приободрил он спутника. — Деду спасибо говори, коли бы не он, совсем худо бы нам пришлось.
Александр подошел к хозяину. — Ты уж извини, если что не так скажу, — он протянул деду стопку купюр. — Вот, возьми, в благодарность, — неловко переминался он возле молчащего дедка.
Тот пожевал губу. Вытянул из стопки одну бумажку и кивнул: — Ты прибери деньгу-то, не дай бог, войдет кто. Это ж целый капитал, а ты его в куче носишь. Непорядок. Враз подозрение.
— Селяне меня хоть и побаиваются, однако, могут и в искус войти, — пояснил он.
Александр почесал затылок: — Я извиняюсь, но как-то неудобно мне безымянно обращаться. Как звать-то тебя, дедушка?
Старик хмыкнул: — С того начинать должно. Имя свое назвать, да поздороваться. Понял? А кличут меня в селе дед Игнат. Так и ты зови. А тебя, так маракую, Саньком кличут. То мне ведомо.
— Хотя, много и не знаю. Все, что до того мига, как в палатах появился, темно. Словно и не жил. Ну да оно и понятно. Хотя, врать не стану, не слыхал я о таком. Чудо из чудес история та. Знать, господу так угодно было, чтоб с тобой вышло этакое. И довольно о том.
— А сам ты кто? — заинтересованно вставил Лис, глядя на благостно швыркающего чай дедка.
Тот хитро зажмурился и, пригладив бороду, стряхивая крошки, раздумчиво ответил: — Человечий сын. Только знание мне дано, видеть, что с людьми было, а когда и впредь заглянуть могу. Почто такое чудо господь подарил, не знаю. Вот и живу. Людишек пользую. Когда травами, иль силой божественной. Иной раз спасти выходит. Не всегда, конечно.
— Сам-то я из крестьян, однако, учение в молодых годах имел. Да и по свету хаживал. С людьми разными знался. А как понял, что годы давить стали, здесь, под градом великим, осел.
— А теперь о себе, милок, поведай. Не про то, какие чудеса в вашем мире стали. То мне без нужды.
— Да как сказать? — попав под обаяние неспешного изложения рассказчика, невольно принял тот же стиль беседы Александр. — Отца не помню. Мать в конторе служила. Кончил школу, поступил в институт театральный. Способности еще в детстве к лицедейству были. Учился легко и думать не думал, что все вдруг псу под хвост развалится. Сколько раз, уже после я про тот случай думал. Ну не судьба ли? Вроде и причин никаких не было, ни знаков. Все шло, как по маслу, и вдруг, в одночасье. Камера, суд. И понеслось. Мать померла, пока в зоне сидел, из дома выписали, вышел, а идти и некуда. Одно осталось. Да нет, вру, когда освободился, зарекся возвращаться. Думал, устроиться и за дело взяться. А тут по новой. И словно на веревке в каземат. И все. Уже и не надеялся вырваться, — Александр замолчал, переживая события прошлого. — А вот что меня удивило, — продолжил он. — Я ведь сколько лет по тюрьмам, и жаргон, и нравы в кровь въесться должны были. А как сюда попал, так по-первости только вспоминал. А сейчас, словно и не со мной было. Жаргон, и то не вспоминается. Да и вообще неловко как-то… — он, не в силах подобрать слова, умолк.