И тут сообразил — нужно остановиться. Привычные обороты сейчас звучали несколько чужеродно. Пересилил себя и медленно произнес: — Все в порядке. Ничего не сломано, вот только испачкался. Мне бы почистить…
— Почистим, почистим, — заведующая, видя, что посетитель не собирается скандалить, отмякла. — Петровна, помоги человеку. Ишь, как ухнуло, и не понять, в чем был-то.
— Да и то сказать, с полметра обвалилось, — она ткнула пальцем на оголенное перекрытие, в котором зияло приличных размеров отверстие. — Как не прибило еще… Тьфу… — сплюнула и стукнула согнутым пальцем по шкафу с экспонатами музейная служащая.
— Ты помоги человеку, а я там чего… Да еще прибрать надо, пойду закрою пока, — она неожиданно ловко для ее дородной фигуры развернулась и исчезла в глубине музейных переходов.
— Ох, как мне все это надоело, — пробормотал Лис, поднялся и, двинулся следом за уборщицей, оставляя на скользком паркете белесые следы.
— Тут умыться можно и одежду почистить, — открыла Петровна дверь в небольшой закуток.
Александр скинул грязный тулуп и похожий на серый поварской колпак малахай. Остался только в коротких панталонах и рубахе.
— Чудно, — изумилась служительница, глядя на его тупоносые сапоги и панталоны. — Прямо, как… — она не смогла отыскать сравнение. — Карнавал какой-то.
Однако расстроенный Александр внимания на ее слова даже не обратил: «Только-только привык, обжился, и на тебе. Ни документов, ни денег, даже одежды и то нет».
Он выглянул в завешенное пожелтевшей тюлевой шторой окно: «Зима на дворе, — почесал в затылке. — Ну, ничего. Не привыкать. Придумаем что-нибудь».
— А что, мамаша, чайку тут в вашем храме заварить можно? — поняв, что как пострадавший он может получить кое-какие послабления, попросил. — Триста лет чай не пил.
Тетка засуетилась: — Отдохни, я сейчас, — достала из-под стола электрический чайник. — Мы втихаря пользуемся, — она покосилась на дверь. — Марь Иванна ругается, правда, но тут случай особый.
Александр присел на застеленный газеткой стул и почувствовал, как что-то тяжелое давит в бедро. Неприметно поправил узкие панталоны. Так и есть. В небольшом кармашке, похожем на пришитый с изнанки к поясу детский носок, нащупал тяжелый кругляшек.
Вспомнил, как разбирая клад, наткнулся на вовсе необычную монету. Такая попалась всего одна. Волевой профиль Петра Первого выглядел несколько странно и потерто. Да и по весу она отличалась от прочих золотых монет похожего размера. Лис, справедливо приняв рублевик за подделку, хотел выкинуть, но передумал и запихал в карман.
«Хоть какой профит с этих приключений. Однако из этой ситуации нужно выжать все по максимуму». Он небрежно расправил ворот рубахи.
— Актер я, — пояснил разглядывающей его наряд соседке. — Прямо с репетиции. Хотел забежать, спросить, а тут этакий конфуз.
— Ага, понятно, — закивала Петровна. Слова молодого человека все объяснили.
— Ишь, ты, актер, — уважительно повторила она. — Это в драмтеатре, что ль?
— Ну да, на гастроли приехал. Историческая драма из эпохи Императрицы Елизаветы Петровны.
— Которая? — наморщила лоб служащая музея.
— Наследница Императора Петра Алексеевича, — привычно отозвался Лис. — Ея Императорское Величество и прочая и прочая…
— Ну да, ну да… — Петровна аккуратно разлила крутой кипяток и добавила заварки. — Сахарок-то сам клади по вкусу.
— Слушайте, а есть у вас каталог по монетам старинным? — оглянулся по сторонам Лис. — Я, ведь, собственно, для чего зашел? Монету глянуть. Коллекционер.
— Ну как не быть. На то и музей, — согласно кивнула тетка. — Счас, гляну. Какая монета?
— Петровских времен, — уклончиво отозвался Александр. — Точно не знаю.
— А не надо. Сам разберешься. Ты пей пока, а я за книжкой схожу.
— Да, еще, — Александр словно вспомнил. — Зипун-то мой, из костюмерной, вовсе никакой. Его отчистить невозможно. Может, у вас какая одежонка есть? Посовременней. До театра добегу, переоденусь и принесу. А реквизит заберу.
— Ну, не знаю, — задумалась добродушная женщина. — Посмотрю, ладно, — ре шилась она. — У нас много чего висит. Разное. И никому оно даром не надо. Гляну.
Вернулась тетка с тяжеленной вешалкой: — Вот, профессора одного парадный костюм, да и с пальтом в придачу. Вдова его принесла. Профессор-то в середине семидесятых большим человеком был. Прям, гремел, — Петровна со стуком опустила на пол пару громоздких с толстенной подошвой ботинок.