- А то, - ехидно ощерился ярыжка. - Все слово в слово повторит на спросе. Уж будь доволен. Карета хитрая, ты и охнешь, а уж слыхать.
- Значит, и твой визг услышал? - удовлетворенно констатировал Александр, откидываясь на спинку.
- Все чего надо слыхал, - сопровождающий сверкнул глазками и в предвкушении доклада пошевелил губами, видимо, повторяя сказанное злодеем противоправное изречение.
"Как говорится, знание - сила, - усмехнулся в темноте Александр и тоже задумался. - Похоже, информация о перевороте еще не дошла до низовых ячеек. Оно и понятно. Сейчас и в высших слоях неразбериха. Все затаились и ждут, чем кончится ночное мероприятие. Это кто знает, а кто не знает, тому и не скажут. Попробуй, вякни. Слово и дело государево покруче полста восьмой статьи будет. "
"Вот времечко, куда там сучьей зоне. Тут спиной не повернись." - Александр повернул голову к спутнику: - Однако, вот что я тебе скажу, служивый. Прежде чем самому" Слово и дело" на меня кричать, ты в участке последние вести уточни. Ладно? А то неловко будет. Ну, а коли послушаешь меня, то после подойди, может и сговоримся, - рискованно вербовал чиновника Лис.
"Впрочем, чего тут такого, его слова и солдатик подтвердит, а мои еще неизвестно, расслышал ли, да и нет в них криминала в свете нынешней политической ситуации".
Заподозрив неладное, служка вновь стрельнул взглядом на непонятного арестанта и не ответил.
Наконец, карета, поставленная на полозья, въехала на мрачный, огороженный высоким забором пятачок.
Александр выбрался на белоснежный покров, устилающий подмерзшую землю, и глянул на окружающие стены.
-А теперь "Горбатый", я сказал, - прохрипел он, вспомнив нетленку любимого актера.
-Ну что, служивый, окропим снежок... - обернулся он к сопровождающему.
- Иди, супостат, сейчас тебе ужо будет. - дьяк не закончил и кивнул солдатам.
В караулке, куда втолкнули служивые арестанта, сидело трое.
Писарь, с лежащей у него на коленях доской для письма, и два смурных, крепко похмельных, человечка.
"Все, как водится. И опера, и следак. А где же прокурорские"?
- Сымай все, - приказал хмурый высокий мужик в засаленном камзоле, едва успел войти в помещение.
- Кому сказал?! - сорвался в истошный крик дознаватель. - Все про тебя знаю. Тать и злодей! - истерично тряхнул зажатой в руке бумагой и приблизил помятое лицо вплотную к Лису. - Сейчас на дыбе все скажешь. - Доносчик отвоет, и твой черед придет. Сам говори, а не то шкуру спущу.
Он вдруг успокоился и спросил у чиновника, доставившего в крепость арестанта, совсем другим голосом:- Не вел ли злодей в дороге речей преступных?
Служивый вильнул взглядом и промолчал. Видимо, короткое пребывание в присутственном месте позволило ему сообразить, что в воздухе носится нечто.
Наконец выдохнул и пробурчал, глядя в угол: - Не разобрал. Бурчал чего-то. Но неслышано.
- Вона как? - следователь мазнул глазами по ссутуленной фигуре чиновника. - Ну-ну... Значит, на государя нашего хулу клал, и самозванно себя славил? - разгладил листок и прочитал, поднеся к слабому свету, струящемуся из маленького мутного окошка: - Смущал прислугу такими речами.
"В ответ на слова доносчика, Тришки Зверева, ответил: Не царское то дело - девок в баню таскать. Сим себя с государем сравнил. Да еще бранно добавил" .
- Было то? - дознаватель навис над стоящим перед ним арестантом. - Отвечай, аль язык отсох? Пока в подвал не свели, лучше ответь.
- А коли скажу так, мол, и есть, ты, что, пытать не станешь? - поинтересовался Лис, стараясь выгадать время на размышление: "Так вот он чего припомнил, сученок. Когда в первый день про баню разговор вел, тогда и припомнил".
"Мог я так сказать? Да запросто, - сообразил Александр. - Невинная для современного человека шутка, оказывается, здесь имела совершенно четкое отношение к государственному преступлению. Как же, себя с царем сравнил. Ох, тяжко. Как тут быть? Слова-то сказаны. И вроде как слышал их и Мефодий, да и остальные дворовые люди тоже могли. Начнут спрос, подтвердят. И никому ничего не докажешь".
- Вот что, Господин хороший, отвечать буду только самому Ушакову Андрею Ивановичу. Я князь, потому, имею право.
- Князь ты, оно верно. Да только у нас в подвалах и генералы плачут, как дети, - оскалился дознаватель.
- Других дел у господина Ушакова нет, кроме как тебя слушать. Не до спроса ему. Так подтверждаешь сказанное, аль нет? - решил закончить предварительный спрос он.
"Сейчас в подвал сведут, и привет, - понял Лис. - А после пытки совсем другой расклад. Как ни крути", - он повернул голову к стоящему в углу служащему, который имел неосторожность высказаться о бывшем уже наследнике. Услышав последние слова дознавателя, служака сменился с лица и покрылся каплями пота. Казалось, ему стало плохо.
"Так вот на что намекал осведомленный в последних новостях князь", - сообразил тот.
Александр кашлянул и уперся взглядом в лицо неосторожного канцеляриста: "Сообразит? Или придется сдать?" - мучительно ждал Лис, сверля взглядом стоящего в стороне служащего.
Тот вздрогнул и, прочистив голос, произнес: - Игнат Ефимович, позволь молвить, - он шагнул вперед. - Не дело то. Согласна артикула потребно про высокородного дворянина, коль есть в том потребство, донести господину Ушакову, - видно было, слова дались ему с большим трудом.
Следователь замер и пошевелил когтистыми пальцами. В чем, в чем, а в глупости служащих канцелярии было обвинять излишне.
"Не имей подчиненный весомой причины, встревать не стал бы, а коль так, ежели на своем настоять, верное дело, по команде донесет", - сообразил дознаватель.
Он, точь-в-точь как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку, поморщился и тяжело засопел: - Быть по сему. В караул злодея. Солдат приставить, и чтоб никто с ним не смел говорить.
Из комнаты дознания ввели в узкий, похожий на келью, закуток. Бетонные стены, окошко, размером с носовой платок, лежак в углу и два табурета у дверей.
Солдаты втолкнули подследственного в камеру и замерли, усевшись возле входа.
"Ну, как бы то ни было, хоть какая, а отсрочка. Теперь стоит крепко подумать", - чуть расслабился Александр и осторожно присел на жесткий лежак. Но уже через несколько минут сообразил, что начал неимоверно чесаться. Он глянул на отполированные множеством арестантов доски и увидел россыпь громадных клопов.
Александр вскочил и судорожно принялся сбрасывать злыдней на стоящую в углу маленькую печурку. Кровососы защелкали, попадая на раскаленную поверхность.
- Жрут боярина, - усмехнулся один из солдат, глядя на телодвижения поднадзорного. - И то сказать, кровушка, она вкусная.
Александр покосился на шутника, но промолчал. "Не по чину князю с чуйкой пререкаться", - он замер у стены и попытался сосредоточиться.
"Дождаться прибытия главы тайной канцелярии и потребовать вывезти на следственный эксперимент? И что? Ну а как изъять? Сам-то он не поедет. А если служивый такую бумагу отыщет, неизвестно, как он после поступит. Да и вообще, идея, видимо, была идиотская. Ушакову эта выходка будет как заноза в одном месте. И кто скажет, не решит ли тот поступить радикально, выведя опасного свидетеля за скобки? Как говорится: нет человека, нет проблемы..."
"Ну и как тут поступить?" - занятый столь серьезным вопросом, Александр даже забыл про клопов.
Принесенную в камеру похлебку не тронул.
"Ежели на допрос выдернут, на голодный желудок легче будет. А коли удастся отмазаться, то можно и потерпеть", - решил он.
Однако довольно долго его никто не беспокоил. Тишина каземата, иногда прерываемая непонятными стуками, убаюкивала. Но ближе к вечеру началось странное. Все чаще и чаще по коридору начали звучать торопливые шаги. Приглушенные возгласы и возня.
"Похоже, Елизавета приступила к наведению порядка в высших эшелонах власти, - сообразил Андрей. - Тогда сейчас им точно не до меня". Однако ошибся.