22
С ребятами в крепости мы соединились в группу и с грустью поняли, что нас из сорока с лишним человек осталось только одиннадцать. А из моих друзей по «школе» только Кот, которого, скорее всего, вернут в школу. С ужасом осознала, что остаюсь практически одна. Конечно, пришлют еще воинов, но это будут незнакомые и, уж точно, не станут такими родными, как погибшие ребята. Тихо помянули погибших, посидели у костра, потом стали собираться к завтрашнему походу обратно в крепость. За воспоминаниями и делами не заметила, как стемнело. Поужинала со своими. И пошла к князю.
Вошла тихо, но Гэл не спал, хоть и лежал с закрытыми глазами (дыхание не такое ровное и спокойное, какое бывает у спящего). Улыбнулась с порога:
- Как дела? Как самочувствие? – Он открыл глаза и с легкой улыбкой ответил:
- Теперь получше, чем было. Как прошел день у тебя?
- Нас из крепости осталось одиннадцать, но Кот, наверное, вернется в школу. Стрела серьезно повредила правую руку, нагрузки на эту руку не должны быть тяжелыми. Собрал и почистил оружие, завтра на рассвете выступаем к крепости с частью войска.
- Кто остается здесь?
- Часть войска регулярной армии и тяжелораненые, а позже подойдет еще войско для зачистки леса от беглецов и нежити. Так что один не останешься.
- Иди сюда, - он подозвал меня, стоявшую у порога, ближе. Подошла и села прямо на землю около него:
- Ты ужинал, Гэл?
- Да, впихали в меня еду, не хотелось совсем.
- Ты же помнишь, что я тебе сказал, если ты только попробуешь меня бросить.
- Бросаешь меня ты. – Я покачала головой:
- Я не могу ослушаться приказа командующего, ты прекрасно знаешь, что мне за это будет. Мое сердце и мысли всегда будут с тобой. – Он грустно улыбнулся:
- Это только слова. – Мое сердце разрывалось от таких слов, я еле сдержала крик, заглушив его в груди, и глухо спросила его:
- Что же ты хочешь, Гэл, чтобы я для тебя сделал? Как я могу доказать, что не лгу?
- Останься со мной.
- Но как, Гэл, как?
- Наклонись, скажу, чтобы никто не слышал. – Склонилась над ним, повернув лицо чуть в бок. Он протянул руку, за подбородок повернул мое лицо к себе и потянул, наклоняя сильнее, пока наши губы не соединились. Его рука скользнула мне на затылок, сильнее прижимая к нему. Ноги стали ватными. Сердце стало биться так, что было готово выскочить из груди. Такой отчаянной страсти, пожалуй, не было ни у кого. Осторожно освободилась от его руки и губ:
- Гэл, нам нельзя, это неправильно. Эльф должен жить и любить эльфа, а не человека. Это противоестественно. Больше такое не должно повторяться, иначе со мной твои родичи поступят очень плохо. - Его лицо болезненно искривилось, точно заболело что-то внутри, он тихо сказал:
- Прости, Лис, прости, не смог сдержать себя. Видно на меня так действует болезнь. Обещаю, больше этого не повториться. - Но разговор у нас дальше не клеился. Боюсь, то, что кипело во мне, отдавалось в нем. Еще немного посидев около него, попрощалась и ушла спать.
Легла спать у костра, возле своей группы. Но мысли, крутившиеся в голове, не давали мне заснуть. Его поцелуй всколыхнул мои самые запретные помыслы, сумасшедшие желания. Едва закрывала глаза, как вновь ощущала его поцелуй, дыхание, касание рук. Я запретила себе думать о Гэле, как о мужчине. Никогда его родичи не дадут согласие на наши отношения, пусть даже и неофициальные. Разум указывал и открывал правильные решения, а сердце глупо скулило и лило кровавые слезы. «Нет, - я решила про себя, - пусть лучше он не знает, что я женщина». Так будет лучше нам обоим.