С утра пошла в полицию, написала заявление, что кто-то стукнул меня по голове, я потеряла сознание. Работала на какой-то ферме. Из-за стресса память вернулась, я убежала, нашла деревню и приехала к родителям. Ничего не помню, ничего не знаю. От меня отстали. Работу пришлось искать другую. С друзьями, которые были у меня, встретилась всего пару раз. Они мне были не интересны. Выискала работу тренера по боям на мечах. Вначале надо мной смеялись, когда я пришла на испытательный бой. Но я в несколько приемов уложила мастера. Мне дали небольшую группу, которую я тренировала. Конечно, так не зверствовала, как мои учителя, но требования были высокие.
Мама сказала, что у меня полностью изменился характер. Я стала жестче, сильнее, спокойнее и стрессоустойчивее. Теперь мои движения были скупы, точны и четко скоординированы. Мне нравилась моя работа, но общалась мало. По ночам скучала по Синьагилу. Мне не хватало его и физически, и духовно. Я молила всех богов, чтобы только он был жив. Пусть даже в другом мире, но только был жив. Мечтала, что когда-нибудь встречусь с ним, и мирилась с реальностью, потому что в сердце жила любовь. Aire cuile u melme sila la cuile, sina aire lumbe.
3 часть. Ледяное сердце
1
Страшнее всего для любящего сердца – невозможность соединиться. Я каждый год в течение пяти лет ездила на это место к избушке. Приезжала за неделю до Ивана Купалы, убирала избу, чистила, конопатила, белила, а после очередной неудачи горько рыдала в ней же еще неделю, жалуясь на судьбу. Домой приезжала окаменевшая, абсолютно непроницаемая и непробиваемая. У меня появилось много поклонников, но они были лишь бледным подобием мужчин, по моему мнению, и уж точно никто из них не стоил и волоска Синьагила.
В эту поездку готовилась уже почти без надежды. Мама меня ругала, указывая на подруг, которые уже растили детей и были замужем, а я ничего не слышала и слышать не хотела. Только я закрывала глаза, как синие озера глаз моего любимого возникали предо мной. Его улыбка, шелковистые волосы, нежные ласки – мне хотелось кричать от тоски и внутренней боли. И я твердила про себя слова Татьяны к Онегину (о, как я ее понимаю!): «…вообрази, я здесь одна, никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает, и молча гибнуть я должна».
Уехала через «не поедешь» мамы. Я буду пытаться вновь и вновь. Опять убрала избушку, вычистила и помыла, протопила печь. А ночи напролет плакала, жалуясь на несправедливость. В ночь на Ивана Купалу, одетая по форме, вышла на поиски бегучего огонька. Еле заставила себя не плакать, и так темно, а за слезами не увижу вообще ничего. Ползала уже часа три – ничего. Сердце не выдержало, разрыдалась и стала упрекать и лес, и Светлые Силы, и все на свете в жестокости. Успокоилась еле-еле и прошептала:
- Я не хочу жить, если не буду с ним, с Синьагилом. Прошу, отпустите меня к нему, откройте дверь в тот мир, где он, где я встречусь с ним вновь, - сжала траву под руками с безумной надеждой. Силы совсем покинули меня. Я легла на траву и закрыла глаза, со страстью шепча только одно имя – Синьагил. Мое сознание помутилось, и я отключилась.
Проснулась от яркого солнца, бьющего прямо в лицо, щебета птиц и журчания ручья. С закрытыми глазами пыталась осмыслить, где я, боясь даже открыть глаза. Повалялась еще минут десять и открыла – вечность не пролежишь. Привстала. Так, лежу на небольшом холме, поросшем травой, с небольшой кучкой деревьев, недалеко бежит ручей. Встала. Равнина с переходом на холмы и горы. Это точно не мой мир. Только туда ли я попала? Попыталась вспомнить карту, гор в мире Синьагила много. Надо выбираться. Спустилась к ручью и напилась воды, умылась – стало гораздо легче. Ощупала себя – все, что планировала взять с собой, есть. Главное, оружие есть. Сердце тревожно колотилось и зажглось безумной надеждой на встречу с Синьагилом. Буду искать, а дальше война план покажет.
Залезла на самое большой дерево, осмотрелась – далеко виднелись какие-то строения. Значит, нам туда. Только осторожно, вдруг там горлуны или подобная мразь. Спустилась и пошла по направлению к строениям. Шла долго и устала порядочно. Хотя я дома старалась держать себя в форме, однако марш-броски не делала давно, тем более по холмисто-гористой местности. Да ничего, лишь бы мир оказался нужным, а до Синьагила дойду.
До вечера прошла только половину от задуманного. Развела костер на голом месте, поужинала взятыми с собой продуктами, запила чистой водой. Ночевать у костра не рискнула – не знаю, кто или что здесь обитает. Едва стемнело, залезла на дерево повыше и привязала себя к веткам и стволу. Проспала до утра. Утром еле сползла вниз, едва не сорвавшись – все затекло. И продолжила путь к деревне.