— Я, так и быть, за просмотр своей скрытой личной жизни денег с них не возьму.
И всё-таки на несколько секунд теряю контроль над собственным телом. Веду носом вниз, вдыхая тонкий аромат женской кожи, шампуня и геля для душа. Когда под губами чувствую быстрый пульс, жмурюсь от новой волны какой-то звериной похоти и в последнюю секунду, ловя ебучий контроль, вместо желаемого мной укуса просто целую.
— Андрей, ты чего⁈ — возмущённо пыхтит Азалия и даже пытается вывернуться из моих объятий.
Ну, мля, наивная, кто бы её сейчас отпустил⁈
— Цыц, Лисичка, — мягко затыкаю её беспочвенные волнения. — Здесь моя территория. Командовать будешь дома.
О да! Верхом на мне… я бы сдался этой ведьме без единого вдоха сопротивления.
Её пальцы, что давно пытались оставить на мне как минимум четыре из пяти дырок в предплечье, расслабились.
— Прости, — она гасит в себе демонический огонёк, прикрываясь шкурой послушной овечки.
Да только поздно. Я прекрасно успел его рассмотреть. И мне он очень даже понравился. Осталось только вытащить этого демона наружу.
Глава 17
Глава 17
Азалия
Лия, идиотка! Да что с тобой не так! Что ты творишь⁈ Нельзя же так⁈
Ты его ещё сама изнасилуй! Вот будут шикарные статьи: «Беременная жена чемпиона по боксу обесчестила несчастного». Это даже покруче наших свадебных фото, на которых рыгающая я в главной роли. Ну нельзя так себя вести! Нельзя быть такой… распущенной! Ты же почти мать! Да тебе рожать со дня на день!
Толку ноль! Хотя я костерю себя уже битый час, а найти логическое объяснение своим нелогическим поступкам не могу.
Вот вроде Адам собственным примером показал, как всё может закончиться, если не думать головой, а доверять только сердцу и чувствам. Меня же тоже пленили его шарм и такое непередаваемое словами мужское начало.
Ага! Было мужское, а стало мудакское! Если вообще можно так исковеркать родной язык.
— Лисичка, выходи из ванной, а то помогу.
И да! Даже это звучит для моих ушей не угрозой, а какой-то вербальной прелюдией к сексу.
И да! Андрей вполне может исполнить озвученное. Я за этот час его тренировки заработала косоглазие, пока активно пыталась «не смотреть» на эту машину для убийства. Ко мне кто-то периодически подходил, чтобы поздороваться и познакомиться, а так как указаний от Царёва насчёт моего поведения в зале я так и не получила, на всякий случай была со всеми вежлива и крайне приветлива.
Но и это плохо помогало. Разговоры я вела на автомате, всё больше наблюдая, как двигается совершенное тело мужа, как удивительно могут сочетаться в человеке сила и контроль. Ведь даже на лице у Андрея не было никаких эмоций.
Правда, с этим выводом я поспешила. Когда муж оказался вне ринга и рядом с моим креслом, на его лице было столько агрессии против того спортсмена, что я реально очканула и вспомнила, что мужчины бьют не только других мужчин, но и неверных жён.
А потом, когда, кажется, Пётр ушёл, я, оказавших в крепких силках мужа, дополнительно поняла, что ни черта не разбираюсь в мужчинах. И в нём в первую очередь.
Царёв со свойственной ему силой легко рушил выстроенный мною в полёте план жизни — не отсвечивать. Тихонько посижу в уголке до родов, а потом и после, а там уже разберусь, как мне быть дальше.
Только от его шёпота мне на ухо тогда, в зале, у меня даже сейчас по телу мурашки, и снова предательски ноет между ног и влажнеют трусики. Этот постыдный факт, кстати, стал той основной причиной, почему я по возвращении в арендованный коттедж сразу скрылась в ванной комнате и до сих пор не могла найти силы отсюда выползти.
— Так, Лия, считаю до пяти. Пять.
И только я успела открыть рот в безмолвном крике, как дверь, закрытая на щеколду, истошно «крикнула» и вышла из своих установочных по ГОСТу рамок.
— Так ведь не было один, два, три и четыре, — заторможено реагирую на ситуацию, больше пялясь на мужа в одних шортах до середины бедра.
Господи, неужели нельзя хоть немного больше одежды!
— Не было. Долго считать, — легко и без чувства вины соглашается он и бегло осматривает меня, пристывшую к раковине. — Молилась, что ли?
Наверное, это у него такой юмор, но этот хрипловатый бас и какой-то шальной взгляд не вызывают у меня желания поржать или ответить юмором в ответ.
Просто отрицательно качаю головой.
— Отлично. Пошли спать. Я отключаюсь на ходу.
Снова, как заведённая кукла, киваю в ответ. Жду, когда Андрей выйдет из ванной, дверь которой теперь сиротливо стоит вдоль дальней стены, куда её и водрузил Царёв.
Но происходит очередной диссонанс веществ в природе. Между нами.
Чтобы я ни думала насчёт «фу», «нельзя» и «плохо, Лия», но эти команды никак не работают, когда, в два шага настигнув меня, чемпион уже почти привычно подхватывает меня на руки и выносит в коридор, а потом и в спальню.
— Зачем ты всё время меня носишь? — решаюсь спросить хоть что-то, чтобы снять это звенящее напряжение между нами.
Или это только у меня в ушах⁈
— Так проще. И мне… нравится.
Его паузу, сделанную намеренно, я ощущаю толчком кипятка по телу.
Мы стоим посреди комнаты. Шторы блэкаут уже задёрнуты, чтобы скрыть нас в полумраке и в приятной прохладе сплита. Я обнимаю руками сильную шею мужа так крепко, что пальцы слегка сводит от напряжения. А Андрей… он ничего не делает. Просто стоит и смотрит на меня так, что я забываю, о чём ещё хотела сказать.
А я ведь точно хотела! Хотела, кажется, попросить не бить того боксёра. Хотя, может, не надо лезть в мужские дела. Пусть он сам там разбирается, кого следует бить, а кого нет. И вообще…
Я таяла и вязла в собственном сиропе. Такое красивое, сильное и волевое лицо, немного тяжёлая нижняя челюсть, но она его совсем не портила, а даже наоборот… а эти глаза… они не дают мне покоя с нашей первой встречи, когда я, как идиотка, понеслась спасать Сириуса, который уже давно спасся сам.
Они снились мне несколько раз ночами, но тогда я решила, что просто сильно испугалась неслучившегося убийцы. Зато теперь я взгляда отвести не могу.
И дышать не могу. И двигаться. Кажется, это называется паралич.
— Лисичка, ты так охрененно громко и много думаешь, что лучше закрой глаза.
Его хрипотца давит остатки «безсиропного» мозга. Я просто выполняю просьбу, отдаваясь во власть мужчине.
Лия, ты безнадёжно тупа, — шепчет напоследок здравый смысл, но окончательно тухнет сразу, как только моих губ касаются его.
И снова так нежно,что хочется распахнуть веки и убедиться, что это всё тот же почти убийца. Но зрение мне не требуется.
Я, как самка в течке, чувствую своего самца по запаху. Тут кругом сплошные феромоны и вожделение. Моё и, как ни странно для меня, его тоже.
Но нежность сменяется опаляющей рот страстью, а потом и каким-то чувственным и острым голодом, тем, что только один на двоих. И никак иначе!
Потом я буду пожирать себя целиком и давиться, но сейчас я не могла ничего сказать против. Почти…
— Ты сказал, что хочешь спать, — не своим голосом шепчу я, когда жадный рот впивается вампирским поцелуем в мою шею. — А ещё ты валишься с ног от усталости.
— Я тебя не уроню. Не бойся.
Я не боюсь. Хотя вру. Страшно, что Андрей передумает, очнётся от какого-то наркотического забытья, и я останусь вот в таком раздрае собственного желания.
Пальцы от таких мыслей ещё сильнее впиваются в мужскую шею, скользят в короткие волосы на затылке, накручивая те на себя. Чтобы если дёрнулся прочь, то только через боль потери своей шевелюры.
— Я не отпущу.
Андрей, скорее всего, продолжил предыдущую тему моих выступлений, но только всё равно эти слова упали лечебным бальзамом на мои раны. Я хочу в них верить! Хочу быть кому-то нужной! Хочу, чтобы кто-то держал.