Царёв держит, да так, что я даже шелохнуться не могу. И я верю! Пусть сейчас всё будет именно так, как мне кажется.
Глава 18
Глава 18
Азалия
Несколько широких шагов, и Андрей укладывает меня на прохладные простыни.
Полы короткого халатика, что я натянула на себя сразу после душа, распахиваются до самого живота, а под уверенным движением мужских пальцев и совсем открывает всю меня.
Я рефлекторно вздыхаю, пытаясь по привычке стать стройнее и привлекательнее что ли, но тут же перестаю изображать слона в корсете. Просто зажмуриваюсь ещё сильнее.
— Ты очень красивая, — раздаётся надо мной голос мужа, и в дополнение лёгкие поцелуи обжигают кожу живота, натянутую как мембрана барабана.
Адам не касался меня, когда живот стал очень большим. Он вообще в последние месяцы не желал ничего слушать о ребёнке, заявляя, что это всё-таки женские дела. Свою работу он выполнил — ребенка зачал, семью содержит.
И я терпела, идиотка, пока мои розовые очки не разбились стёклами внутрь.
— Лия, ты снова думаешь! — недовольно рычит Царёв, прикусывая кожу на плече. — Сравниваешь?
Мои глаза открываются быстрее, чем я успеваю издать писк возмущения от укуса и нелепости его предположения разом.
Андрей нависает надо мной на вытянутых руках. И это поистине развратное зрелище… а ещё его взгляд раздражённый, сексуальный. Словно сейчас со мной не хладнокровный чемпион бокса, а его брат-близнец, которому досталась одному чувствительность обоих братьев.
— Я не могу не думать. Я же живая.
Он ухмыляется. И я разом хмелею без единого глоточка вина. И это расстояние между нами, нашими телами начинает раздражать.
— Тогда думай только обо мне. Я не терплю соперников на ринге, и уж тем более в собственном доме и в собственной постели.
— Это будет не сложно. Ты… — и я запинаюсь, не зная, что лучше сказать. Правду или её полуправду⁈
— Я как твоя подушка для беременных, очень удобная и мягкая.
Царёв шутит. На задворках сознания это отмечается заметкой, но не более того, так как за этим сразу следует глубокий поцелуй. Одновременно трепетный и жадный.
Я не могу опровергнуть свои слова насчёт этой смешной «мягкости», но Андрею это и не надо. Как понимаю, с его самооценкой и так всё хорошо, что мой жалкий лепет воспринимается не более чем неудачный юмор.
— Я немного волнуюсь, — срывается с моих губ, едва их освобождают из плена.
Андрей отрывается от моей шеи и смотрит прямо в глаза.
— Я осторожно. Не бойся.
Понимаю, что мы с ним, кажется, о разном.
— Я не про беременность. Хотя и про неё тоже, — сумбурно шепчу ему, пока мои ладони скользят по сильным рукам от локтей к плечам, и уже там сминаю мышцы пальцами.
Во время тренировки именно так хотелось сделать. Снять то напряжение, что буквально сочилось из каждой поры мужского тела. И в принципе, если совсем не думать, то можно забыть, что мой муж — второй мужчина в моей голове и постели.
— Тогда о чём ты, Лисичка? — хрипит он, но в его голове нет раздражения от моей тупой болтовни в неподходящий момент.
О чём я? О чём я что? Растерянно перевожу взгляд с его тела на лицо.
— Чего боишься? — снова с лёгкой усмешкой на губах поясняет он.
Чёрт! Точно! Я же тут боялась… идиотка! Но как можно и дальше трусить, когда тело желает совсем другого. Желает познать этого мужчину как только возможно близко.
— Уверена, ты считаешь меня дурой, — выдыхаю я, но при этом мои ладони ложатся на мужской затылок и тянут к себе.
— Нет. Не более, чем забавной, но при этом очень милой.
— Даже во время рвоты.
Он слегка кривится.
— А тут да. Это не мило, но и не ужасно.
Мы снова смотрим друг другу в глаза, и я тону в этом шоколадной омуте порока. Даже мысль, как можно хотеть женщину на последнем месяце беременности, перестаёт меня волновать. Можно! Живой пример прямо надо мной, и если немного постараться, то будет и во мне.
— Азалия, если ты не хочешь секса, то и не надо. Я вполне понимаю и…
И я быстро накрываю его губы ладонью. Не хочу слушать дальше.
— Я просто слишком много болтаю. Это реакция на стресс. Не слушай меня.
Царёв оставляет нежный поцелуй на моих пальцах, а потом перехватывает запястье и уже настойчивее целует в середину ладошки.
— А я думал, что всё-таки стресс у тебя в виде рвоты проявляется.
Он снова шутит. Легко и ненавязчиво пытается ослабить ненужное напряжение в моей голове. И почему я когда-то решила, что у боксёра нет чувства юмора. Скорее, это у меня с ним дефицит.
— Он у меня многоликий. Как выяснилось. До появления тебя в моей жизни, стресс так часто не фантазировал.
— Ммм… значит эксклюзивная акция. Я так и знал.
И мужской взгляд обжигает кожу груди, заставляя соски напрячься ещё больше.
Андрей укладывается рядом со мной на бок и возвращает мою руку к себе на плечо, тем самым негласно призывая продолжить мацать его шикарный торс. И я мацаю. Укладываюсь тоже на бок лицом к нему и мацаю от всей души до сорванного дыхания.
Пальцы скользят вниз по развитой сверх меры грудной клетке прямо до пресса. Я с особым вниманием оглаживаю каждый вздрагивающий от моих лёгких прикосновений кубик, пока не дохожу до пояса шорт.
Заминка всего секундная, и то, чтобы просто перевести дух и облизнуть пересохшие губы. Все мужчины одинаковые, Лина!
Оттягиваю резинку шорт вниз, и вдруг открываю Америку снова. А не все! Во-первых, Царёв не носит трусы, ну или это он специально для меня постарался, а во-вторых, тут явно похозяйничал «растикорешок» для хороших всходов сельскохозяйственных культур.
Я замираю, словно забываю, что именно собиралась сделать, но и руку свою не забираю. Так сказать, любуюсь произведением искусства.
— Лисичка, просмотр достопримечательностей как-то затянулся. Ты не находишь?
Поднимаю взгляд и снова таю, забывая о чём хотела сказать. Склероз какой-то.
— Я же библиотекарь. Мне надо составить подробную карточку со всеми качествами на… изделие.
Иисусе! Что я несу⁈
Андрей несколько раз моргает, а потом улыбается, но не как обычно этим звериным оскалом, а так… человечески до бабочек у меня внутри груди. В животе они уже не живут, там занято домиком для дочери.
— Сейчас составим. Я помогу, — уверенно заявляет муж и прямо с торчащим как древко флага членом резво скачет козликом через меня на другую половину кровати.
— Лежи так. Поза на боку и сзади — самая удобная и правильная на больших сроках беременности. Я почитал.
Андрей действительно удобно пристраивается сзади, опаляя жаром своего абсолютно голого тела. Шорты он тоже где-то потерял.
— Ого. Ты и читать умеешь? — снова кто-то другой внутри меня ведёт тупой диалог с мужем.
Раздвоение личности — это между прочим фиговый диагноз.
— А ещё писать, вышивать крестиком и вообще открыт к изучению нового.
И мужские пальцы вырисовывают узоры и крестики на моей груди, пока не сжимаются вокруг соска, посылая разряд тока вдоль всего моего тела.
— Нового? — придушенно шепчу я, сдерживая рвущийся наружу стон удовольствия.
— Да. Вот сейчас буду распаковывать чакры беременной библиотекарши. Впервые.
Его губы чарующе скользят по моей коже, зажигая миллиарды нервных окончаний.
— Чакры⁈ — выхватываю из всей фразы непривычное для образа боксёра слово.
‐ Лия, трахать я тебя сейчас буду! — возмущённо хрипит мне на ухо и прикусывает кожу на плече, видимо отчаявшись достучаться до моей соображалки.