А н т и ф о н т (перебивая его). Полно, господин баснописец, полно, будете тюремным крысам рассказывать свои страшные байки. Думаю, что они оценят их по достоинству. Жителям же Дельф ваше присутствие не по нутру. Так же, как и божественному Аполлону. Думаю, что он еще напомнит вам о себе. (Делает знак с т р а ж е.) Уведите преступника, он оскорбил светоносного бога, и до особого указания Ареопага должен содержаться в тюрьме!
С т р а ж а уводит Э з о п а.
Из т о л п ы внезапно показывается А п о л л о н, на миг распускает свои золотые волосы, и они рассыпаются у него по плечам нестерпимо блестящей волной. Потом исчезает.
Э з о п, увидев златокудрого бога, испуганно закрывает рукой глаза.
К о р и н н а в царском одеянии растерянно протягивает руки в сторону уводимого Э з о п а.
М е н е к р а т делает знак толпе, и та поспешно уходит.
Х е р е й ( К о р и н н е) . Пойдемте, царица, и мы. Думаю, что наши золотые денечки закончились, и мы теперь осиротели навечно.
Уходят
Сцена пустая. В стороне, у храма Аполлона, группа неподвижных ж р е ц о вв белых хламидах. Около них одетая в черное п и ф и я.
П и ф и я (выходя на середину сцены, пророческим голосом).
Долго, молча, не отрывая глаз, смотрит в зрительный зал.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Помещение в виде амфитеатра, в котором заседает городской Ареопаг. О р а т о р ы и с в и д е т е л и выступают внизу, на ровной круглой площадке, ч л е н ы А р е о п а г а сидят на полукруглых скамьях, расположенных выше. Здесь же А н т и ф о н т и М е н е к р а т.
А н т и ф о н т (обращаясь к п р и с у т с т в у ю щ и м) . Позвольте, господа, изложить вам все обстоятельства этого дела. Оно крайне серьезно, и требует нашего немедленного вмешательства. Я бы даже сказал, что мы никогда еще не встречались со столь серьезной проблемой, и от того, как мы к ней отнесемся, зависит будущность Дельф. Мы, без преувеличения, подошли к той опасной черте, когда весь наш привычный уклад, спокойствие горожан, годами проверенный бизнес и даже покровительство самого Аполлона, – все это может вмиг рухнуть из-за амбиций одного единственного человека.
П р е д с е д а т е л ь (с места). Не преувеличиваете ли вы, Антифонт, важность проблемы?
А н т и ф о н т. Ничуть. Быть может, я ее даже преуменьшаю. Вы, господин председатель, конечно, знаете, что наше благополучие держится на покровительстве Аполлона, и на тех толпах туристов, которые стекаются сюда со всей Греции, чтобы услышать предсказание пифии. Мы все живем за счет этих туристов, мы все живем за счет тех даров, которые текут к нам полноводной рекой со всей остальной Эллады, и наполняют изо дня в день наши кошельки и наши желудки. Я буду говорить откровенно: мы давно разучились работать, ибо нам не к чему это делать. Дары, приносимые к жертвеннику Аполлона, полностью покрывают все наши потребности. В некотором смысле мы тунеядцы, но зачем же говорить об этом так громко? Тем более заезжему иностранцу, который грозится разоблачить нас перед всем эллинским миром?
П р е д с е д а т е л ь. Расскажите еще раз, кто он такой, и с какой целью явился к нам в город? Все необходимые бумаги мне подготовили (смотрит в бумаги) , но, тем не менее, хотелось бы услышать мнение очевидца.
А н т и ф о н т. Это известный баснописец Эзоп, сказки которого изучают даже в гимнасиях, и который вдвойне опасен именно из-за его литературного дара. Явился же он к нам для того, чтобы основать здесь святилище Мнемозины, своей, как он считает, божественной покровительницы, которая, якобы, и диктует ему его сказки. Святилище это, кстати, было открыто два дня назад, о чем все здесь присутствующие, разумеется, хорошо осведомлены. Это взбудоражило город настолько, что люди уже не знают, какому богу служить, и кому теперь поклоняться: Аполлону, или новоявленной Мнемозине? К тому же, во время открытия нового храма баснописец Эзоп говорил непристойности, задевающие честь самого Аполлона. Такое, господин председатель, не прощается ни на земле, ни на небе.
М е н е к р а т (спускаясь вниз). Позвольте, уважаемые члены Ареопага, я расскажу об этом немного подробнее.
П р е д с е д а т е л ь. Разумеется, Менекрат, внесите ясность в этот вопрос.
А н т и ф о н т отвешивает поклон п р и с у т с т в у ю щ и м и садится на место.
М е н е к р а т. Мой коллега и друг Антифонт говорил, что появление в Дельфах господина Эзопа поставило под сомнение существование самих наших основ. Этот слишком пронырливый борзописец, – а иного слова я, господа, подобрать не могу, – подобен нашествию полчища варваров, и против него необходимо выступить сомкнутым строем и в полном вооружении. Оставим в стороне все его мелкие прегрешения, вроде оскорблений торговцев на рынке, угроз рассказать всей Элладе о нашем якобы недостойном образе жизни и о желании написать об этом едкие басни. Оставим в стороне это шутовское коронование грязной уличной шлюхи, которая теперь целыми днями восседает на рынке на шутовском троне, и с такой же шутовской короной на голове, и, говорят, пользуется огромным успехом у местной черни. Что скрывать, господа, мы – город люмпенов, питающихся крохами с жертвенника Аполлона. До сих пор нам удавалось держать их в узде, проводя политику кнута и пряника, умело играя на грязных инстинктах черни. Но долго так продолжаться не может ибо у черни появился новый кумир, а вскоре, чего доброго, появится новый бог. Они пойдут за этим Эзопом и этой новоявленной рыночной королевой, и будут молиться не светозарному Аполлону, а сборнику едких сказочек, которые напишет для них этот пачкун. Практически это уже происходит, ведь теперь, с открытием святилища Мнемозине, многие отказываются приносить дары Аполлону. Это грозит огромными бедствиями не только нам, но и всей Греции, ибо люди, специально приезжающие сюда, чтобы задать вопрос пифии, будут лишены этой возможности. Полководцы не будут знать, когда им надо выступать против врага; города не смогут задать вопрос, следует ли им мириться с соседними полисами; невозможно будет определить начало и конец Олимпийских и многих других игр; я уж не говорю об оракулах, данных обычным людям, которые обращаются к пифии с личными просьбами. Во имя процветания Дельф, во имя процветания Греции, ваша честь, этот человек должен быть осужден!
П р е д с е д а т е л ь. А что говорят жрецы Аполлона?
М е н е к р а т. Они возмущены оскорблением нашего главного божества. Они уверены, что Аполлон отвернется от Дельф, если означенный баснописец Эзоп не понесет наказания.