– Я принял Лису в свою семью, назвав ее дочерью в Храме Светлой Богини и не собираюсь отступаться от данного мною слова. И раз уж нир маг…
– Асс маг, – поправил его мастер Истер.
– Простите великодушно, раз уж асс маг заявляет, что считает инцидент исчерпанным, не вижу причин для того, чтобы Лиса покинула сей дом.
– Вы изъясняетесь вовсе не как хозяин трактира, нир Морис. – Лиса услышала во фразе мага издевку и вдруг отчетливо поняла, что он играет с ними, со всеми. Ведь он прекрасно знает, что никто не сможет запретить ему сделать так, как он желает. Так зачем же он все еще ведет беседу? Зачем заставляет нира Эйса, нирру Альму и даже Валена придумывать поводы, способы ее оставить? Ему просто скучно, и он нашёл способ себя развеселить. Среди магов не нашлось оппонентов, и он развлекается за счет простых людей, изначально не имеющих таких же прав, как у него? Ее отношение к мастеру Истеру изменилось. Она перестала уважать его. Да, она боялась его, но невольно уважала. До этого момента. Маги в ее представлении были незыблемым авторитетом. Недостижимые? Да. Всесильные? Да. Возможно, на ее мнении о магах отразилось отношение к ним Юмы, но тем не менее, так оно и было. А теперь, видя, как созданный ею образ непогрешимого всемогущего защитника разрушается, она почувствовала нестерпимое разочарование. Наверное, именно это и заставило ее сказать:
– Перестаньте, нир Морис, неужели Вы не видите, что он играет нами. Ему все равно, что Вы или я чувствуем. Он уже давно все решил и лишь наслаждается представлением.
Тишина, разлившаяся по кухне оглушила. Даже Трейс замер, с испугом глядя то на Лису, то на мага. Вален сжал кулаки, видно, намереваясь защитить ее в следующий момент. Глаза мага и правда потемнели, предвещая бурю, но Лиса твёрдо встретилась с ним взглядом. Страх отступил, уступая место снисхождению и жалости. Почувствовав эту жалость, мастер Истер сжал зубы, играя желваками, словно сдерживая себя. После резко поднялся со своего места, с неприятным скрипом отодвигая стул, и направился прочь из кухни.
На пороге он остановился и, не поворачиваясь, бросил:
– Выезжаем на рассвете.
Глава 4
Холодный ветер задул добрую горсть снежинок ей за шиворот. Лиса поежилась, натягивая стянутый ветром капюшон. До станции телепорта было уже рукой подать, стремящаяся ввысь звезда призывно переливалась разными цветами. Мастер Истер шёл впереди, время от времени отклоняясь то вправо, то влево, отчего ветер бросался снежинками, попадая Лисе то в левый, то в правый глаз. Они шли уже с полчаса, и девушка недоумевала, отчего маг не взял и на этот раз экипаж. Хорошо, не экипаж, ну хоть захудалую пролетку. Погодка-то не для гуляния. Оставалось радоваться тому, что ее родной саквояж ничего не весил. Мастер Истер соблаговолил повесить на него артефакт, удививший Лису до того, что она несколько минут не решалась взяться за ручки. Ее саквояж, конечно, не был таким огромным, как у нира Эйна, их соседа по улице, который два раза в год ездил к своей любимой теще в гости в соседнее селение. Они с Юмой частенько наблюдали за ним из окон и даже спорили, сколько вещей он возьмёт на этот раз. Количество вещей измерялось саквояжами и тюками. У Лисы же все вещи уместились в одном небольшом саквояже, учитывая то, что на улице давно заканчивался грязень и снегу уже не приходилось удивляться. А значит, почти все тёплые вещи были на ней. Большого богатства нажить ей было негде и некогда. Наследство же… Лиса, подумав о наследстве, сжала левую ладонь в кулак внутри рукавицы, ощутив, как оттягивает палец не по размеру большой перстень. Вот оно, ее наследство.
От мамы ей почти ничего не досталось. Все их имущество городские власти забрали пользу казны. А что поделать? Долги ведь как-то нужно было погасить. Нир Морис же, хоть и попытался, но закладную на дом выкупить не смог. И что уж там такого ценного было в их доме? Нет, для Лисы, конечно, было. Для неё ценными были и старые доски, и прохудившаяся крыша, и даже печка, что так и норовила время от времени выпустить порцию едкого пепельного дыма, когда Лиса подкидывала в неё полено. Но для города, что для города было в том доме таким ценным, что за закладную на него просили сумму, вдвое превышавшую стоимость «Трактира за углом»? Так и оказалось, что дом со всей мебелью и почти всеми вещами отошёл в казну. Осталась пара маминых платьев, ее зеркальце, стеллаж с книгами и вот этот самый перстень. Нирра Альма вручила его Лисе в ту, самую последнюю ночь в доме семьи Эйсов. Прикрыв от снега глаза, Лиса вспомнила ее взволнованный взгляд, словно всегда размеренная и всезнающая нирра Альма впервые не могла подобрать слова. «Это перстень твоего отца, Лиса. Дита, – на глаза уставшей женщины набежали слёзы, – отдала мне его на хранение незадолго до кончины, и в последнюю нашу встречу попросила вручить его тебе в качестве подарка на восемнадцатилетие. Вот я и собиралась сделать это, да видно не судьба».