– Что случилось, деточка? Почему ты здесь? И где твои чулки?
Ответить я могла только на последний вопрос, зато совершенно честно:
– Не помню.
Где я их потеряла? Может, в стогу, а может, и раньше, где-то по дороге. Какая разница?
– Ксандер сказал, что его жене нездоровится, – прошипел Игорь, или как его теперь звать. – Я вернусь и…
– Ты закроешь рот, отойдешь на три ярда и дашь нам спокойно поговорить, – сказала тетя Люда, и Игорь мгновенно заткнулся. Сжал кулаки, но в самом деле отошел на несколько метров. – Бедная девочка, иди сюда. – Она притянула меня к себе, как в детстве.
Мои родители вечно пропадали на дежурствах, тетя Люда, наша соседка, считала, что главное для женщины – муж и дети. Так и получилось, что с разбитыми коленками и двойками я куда чаще прибегала к ней, чем к маме. И сейчас, ткнувшись в полное плечо, я вдруг разрыдалась, точно та маленькая девочка, которой была когда-то.
– Ну-ну, все хорошо. – Она погладила меня по спине. – Все будет хорошо.
Что-то в ее тоне подсказало мне, что она сама в это не слишком верит. Я заставила себя скрутить слезы, выпрямилась.
– Простите.
– Вот, возьми. – Она протянула мне кружевной платочек с монограммой.
Я послушно вытерла лицо.
– Алисия, милая, – осторожно начала она. – Конечно, об этом должна была рассказать тебе мама, но раз уж она не смогла…
– А что с ней? – Тревога сжала грудь, я не сразу сообразила, что моя мама осталась в том мире, а здесь – мама совсем другой девушки. Той, что была Алисией.
– Опомнись, твои родители десять лет как на кладбище. Вместе с моим мужем. – Тетя… Люция приложила платочек к глазам, оставшимся, впрочем, сухими.
Да уж, нашла о чем спросить! Но оправдываться было поздно, и я промолчала. Стыдно сказать, но я обрадовалась. Как ни крути, но родители прежде всех заподозрили бы неладное. Может, перед посторонними и удастся отговориться потерей памяти, но семья-то быстро поймет, что дело нечисто. Впрочем…
– Я не помню… – прошептала я.
Да, вот оно, оправдание. Я не помню. Ничего не помню.
– Я тоже хотела бы забыться. – Она снова промокнула глаза платком. – Но от наших желаний ничего не зависит. Так вот, на правах давней подруги твоей матери… Если тебя до такой степени напугало то, что происходит в спальне между супругами…
Я нервно хихикнула. Да, конечно, страшнее мужского органа в мире ничего нет. В чужом мире, где даже я сама – уже не я.
– Надо перетерпеть, девочка. Супружеский долг – это испытание, которое приходится нести с честью.
Долг? Испытание? А я всегда думала, что радость. Радость дарить любовь и получать ее.
Впрочем, мне сейчас только супружеского долга для полного счастья не хватало.
– Награда за это испытание – счастье материнства. – Она посмотрела через мою голову на сына.
– Дело не в этом. – Я в последний раз шмыгнула носом. Вернула платочек. – Спасибо. Я в самом деле не помню. Просто ничего не помню. Ни как я здесь оказалась… – Истинная правда, между прочим. – Ни кто я, ни кто вы… – Почти правда, но об этом «почти» никому не следует знать.
Женщина ошалело уставилась на меня. Я ответила ей прямым взглядом, сделав самое наивное лицо, на какое только была способна.
– Я – Люция Сапфира, твоя соседка, – медленно произнесла она после паузы. – А ты Алисия Монро. То есть теперь Гилбрайт. Графиня Гилбрайт.
Графиня. Да уж, в самом деле лучше, чем скотница. Только радоваться не получалось.
– Ты в самом деле этого не помнишь? Если это шутка – то очень глупая.
Я помотала головой. Люция снова оглядела меня с ног до головы и, видимо, решила, что потерявшая память новобрачная – это приличней, чем новобрачная, сбежавшая из супружеской спальни.
– Вчера состоялась твоя свадьба с Ксандером Гилбрайтом, после обряда вы с женихом и ваши близкие друзья уехали в его загородное имение, чтобы продолжить празднование. Сегодня утром твой муж извинился перед гостями, сославшись на твое нездоровье, и предложил разъезжаться по домам. Мы с Айгором уехали одними из первых – находиться в доме этого человека было для нас слишком тяжело. Я согласилась приехать только потому, что у тебя нет больше близких…
Вот как…
– Спасибо. – Что тут еще скажешь?
– Сразу оставлять тебя среди чужих было бы слишком жестоко.
– Вы сказали, у меня нет больше близких? Родственников?
– У тебя никого нет. – Люция вздохнула. – Что же с тобой случилось, девочка? Надо вернуть тебя мужу. Как ни крути, но лучше него целителя в стране не найдется, нельзя же оставаться беспамятной.
– Нет! – испугалась я.– Только не к нему!