судорожно дергая ногами. Стрела Такеши впилась ей в брюхо. Всаднице повезло больше - отчаянно визжа, она упала в воду, сразу утратив царственную красоту. Телохранитель императора подхлестнул коня и помчался вперед, Джун, с небольшим опозданием, последовал за ним, нетерпеливо ударяя скакуна пятками. Им нужно было преодолеть всего-навсего половину перелета стрелы, но Тамако успела оправиться от падения, проковыляла до осыпи, наступая на длинные рукава кимоно, и поползла вверх гораздо быстрее, чем можно было ожидать от слабой женщины. Отчаянье придавало ей силы. Джун растерялся, но Такеши тут же погнал коня в обход, видно, телохранителю были ведомы здешние тропы, а может, сказалось чутье воина. Они обогнули болото и преодолели склон. Тамако уже забралась на холм и мчалась, не разбирая дороги, размахивая некогда синими, а теперь - грязно-серыми рукавами. Теперь нагнать беглянку не составляло труда, и кони императорских посланников летели птицами. Уже можно было разглядеть журавлей на кимоно Тамако. Вдруг земля тяжело вздохнула и встряхнулась, словно пытаясь стряхнуть со спины надоедливых людишек. Тропу между Джуном и Такеши прочертила трещина. Она расширялась, пока не достигла трех локтей в ширину. - Землетрясение! - крикнул Джун, но Такеши не слышал его, подгоняя коня. Конь Джуна испуганно заметался, юноша выронил поводья и никак не мог их поймать. Новый подземный толчок потряс холм от макушки до основания. Конь взвился на дыбы, и Джун вылетел из седла, ударился о камень головой, прокатился до трещины и соскользнул с ее края. В последний момент он успел схватиться за какие-то чахлые корешки, и распластался на обрыве, боясь шевельнуться. От удара сознание мутилось, перед глазами плавали радужные пятна, а откуда-то снизу поднимались удушливые клубы серого дыма с запахом тухлых яиц. Джун закашлялся, стараясь дышать ртом. Сколько он так продержится? Час? Вряд ли больше. Жесткие, как деревяшки, пальцы обхватили запястье, потом Джуна схватили за шиворот, он заскреб носками сапог, и вмиг оказался на тропе. Свалившись тут же, и дыша, словно убегал от стаи диких лис-оборотней, Джун перевернулся на спину, не веря в спасение. Рядом стоял Такеши и смотрел, как обычно, безо всякого выражения. Джун хотел поблагодарить, но телохранитель отвернулся. Тамако успела скрыться, и до темноты они не смогли найти ее, хоть и обыскали каждый куст и заглянули за каждый камень. На этот раз, устроившись на ночлег, они развели костер. Такеши был особенно угрюм, и Джун чувствовал себя виноватым. Если бы не его падение, лисица была бы уже поймана. - Она вызвала землетрясение своим колдовством, - сказал он. - И навела чары на коня, чтобы он меня сбросил. Телохранитель не ответил. В эту ночь Джуну приснилась Тамако. Она была в белом траурном кимоно, с распущенными волосами. Проснувшись, он первым дело схватился за гохэй. Был ли этот сон знаком, что они поймают оборотня? Или Тамако сулила смерть им обоим? Она не смогла далеко уйти, и к полудню они заметили фигурку в грязных лохмотьях. Женщина стояла у огромного черного камня, прислонившись к нему спиной и давая отдых ногам. Такеши жестом указал Джуну, чтобы тот обошел справа, а сам погнал коня вперед. Тамако заметалась, но преследователи поймали ее, как в клещи. Видя, что бежать некуда, она умоляюще вскинула руки. Джун увидел, что ладони ее утратили белизну, и израненные о камни, окровавленные, были ужасны. - Ты не убьешь меня, Миура! - крикнула Тамако, и Джун не сразу понял, что она обращается к Такеши. Вот как, значит, и у пустоголового служаки есть имя! А Тамако продолжала: - Ведь мы выросли вместе, ты знал моего отца. Он был сосланным чиновником, самым образованным человеком в провинции, он готовил тебя к экзаменам на должность. Помнишь, когда мне исполнилось пять лет, ты сделал куклу из соломы?.. Я очень любила ее, всюду носила с собой, и говорила, что это - наш сын. А потом, когда ты не смог выдержать экзамен... Помнишь, что ты говорил под вишнями в саду? Ты сказал, что станешь воином, и никто не посмеет обижать меня и мою семью. Тебя не было семь лет, Миура!.. Отец умер, я осталась совсем одна. Выдался неурожайный год, и староста деревни продал меня в императорский дворец, оплатив налог! Что оставалось делать? Никто не заступился за сироту! А мне нужно было выжить! Знаешь, как трудно выжить среди императорских жен и наложниц? Все они только и ждут смерти соперницы! Клубок змей, источающих яд, вот кто они! И если осуждаешь за то, что я стала наложницей императора, то и я вправе осудить тебя. Где ты был столько лет? А ты, - Тамако повернулась к Джуну, - ты ходишь за Сеймеем, этим обманщиком, как за небожителем! Не так уж непогрешим твой учитель! Знаю, это он оболгал меня за то, что я отказала ему в благосклонности. Светящийся порошок - вот что это было! И это дело его рук! Он сам - оборотень! Лиса в оперенье! Лиса, притворившаяся павлином, чтобы перегрызать горло доверчивым курам! Такеши натянул лук так быстро, что Джун не успел помешать. Стрела ударила Тамако в грудь, и отбросила к камню. Джун, остолбенев от ужаса, увидел, как женщина побледнела, брови ее изломились, лицо стало удивленным и чуть обиженным, как у наказанного ребенка. Она подняла руки, словно хотела вытащить стрелу, но сил не хватило. Тамако соскользнула по валуну, боком упала на острые камни и больше не двигалась. Ветер играл ее локонами, будто призывая очнуться. - Зачем?! - воскликнул Джун. - Ведь император велел привезти ее живой! Такеши повернул голову, и Джун впервые услышал его голос. - Они бы сожгли ее, - глухо сказал телохранитель. - Отойди и не мешай. Если хочешь отблагодарить за спасение жизни, скажи, что Тамако превратилась в лису и исчезла под черным камнем, а Такеши, прикоснувшись к камню, умер на месте. А если хочешь, расскажи, как было. Мне все равно. Он подошел к телу наложницы и опустился на колени. Джун издали смотрел, как жестокосердный воин закрыл лицо руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону. Он не плакал, и это было особенно страшно. Потом Такеши достал из-за пояса кинжал и начал рыть яму. Земля была каменистая, и клинок вскоре сломался. Телохранитель бережно укрыл Тамако плащом и принялся закладывать тело камнями. Джун, помедлив, стал помогать ему. К вечеру над бывшей наложницей возвышался курган. Такеши поклонился Джуну, взял под уздцы коня и пошел в гору. - Почему ты не отпустил ее? - спросил Джун вслед. - Почему сам не ушел вместе с ней? Такеши остановился, и долго молчал. Казалось, он мучительно подыскивает нужные слова: - Они бы нашли, - сказал он, наконец. - А я бы нарушил клятву, данную императору. Путь в Хэйан был для Джуна особенно мучительным. И все же, представ перед императором, он поведал ту историю, о которой просил Такеши. - Надо заказать поминальный обряд, он был верным воином, - сказал император и велел позвать наложницу, искусную в игре на сансине, и танцовщиц. Здоровье его улучшалось, он уже прогуливался по саду и впервые за много недель посетил императрицу. - А теперь можешь рассказать, как все было на самом деле, - велел Сеймей, когда они с Джуном вернулись домой. - Оставим сказки для легковерных, вроде нашего императора. С тяжелым сердцем, запинаясь на каждом слове, Джун поведал правду. Вопреки его опасениям, учитель не обиделся, а был доволен и весело потирал ладони: - Вот доказательство, что знания правят миром! Про светящийся порошок она, значит, догадалась? - усмехнулся мудрец. - Умна была девчонка, ничего не скажешь. Но я умнее. Я научился получать вещество, светящееся в темноте, из человеческой мочи. Стоило добавить порошок в пудру этой гордячке - и все поверили, что она и есть лиса-оборотень! Жаль, что дурак телохранитель застрелил ее, хотелось бы мне полюбоваться на казнь и плюнуть на пепелище. А император теперь быстро поправится, я об этом позабочусь! Джун, окаменев от ужаса, смотрел на наставника: - Так значит, болезнь императора... - пролепетал он. - Часть моего плана, - закончил за него Сеймей. - Запомни, есть яды, которые совсем не обязательно класть на язык. Достаточно подышать их парами или потрогать. Я открою тебе все тайны, и ты тоже обретешь власть, подобную моей. Кривляки вроде негодницы Тамако будут знать, что иногда пощечина может стоить жизни. Ты знаешь, что мою мать тоже считали лисицей-оборотнем? Она изучала сочинения Конфуция, писала стихи и могла очаровать девять мужчин из десяти. Отец женился на ней и сначала был счастлив, но когда она потребовала той же свободы, к которой привыкла с юности, отколотил палкой и выгнал из дома. Женщине достаточно быть красивой. А образованная женщина - унижение мужчины. В этом случае надо действовать, как мой отец. Взять палку и... Сеймей засмеялся странным, визгливым смехом, а Джун впервые увидел, какой хищный оскал у наставника, и как по-лисьи заострились его черты. Сеймей встал, белые одежды всплеснули за спиной, как пышный хвост. - Иди спать, - сказал он Джуну. - Завтра нам нужно провести обряд для исцеления императора. Сёдзи за ним закрылись, светильник погас, а Джун еще долго сидел на циновке, уперев ладони в пол. Утром Сеймей позвал ученика, чтобы тот принес воды для умывания и заварил чай, но никто не ответил. Заподозрив неладное, мудрец поспешил в комнату Джуна. Постель была нетронута, дорожный мешок и одежда исчезли. На полу валялась пустая чернильница, а портрет великого Сеймея кисти императорского художника