Сотни острых шипов
покрывают тяжелые ветви,
Сотни крупных плодов
среди зелени свежей повисли,
Изумрудный их цвет
постепенно становится желтым,
Ярким цветом горят они
и пламенеют на солнце.
А разрежешь плоды —
так чиста и прозрачна их мякоть
Что сравню я ее
с чистотою души благородной.
Но для нежности дивной
тончайшего их аромата,
Для нее, признаюсь,
не могу отыскать я сравненья.
Я любуюсь тобою,
о юноша смелый и стройный,
Ты стоишь — одинок —
среди тех, кто тебя окружает.
Высоко ты возвысился
и, никогда не сгибаясь,
Восхищаешь людей,
с мандариновым деревом схожий.
Глубоко твои корни
уходят в родимую землю,
И стремлений твоих
охватить нам почти невозможно.
Среди мира живого
стоишь независим и крепок
И, преград не страшась,
никогда не плывешь по теченью.
Непреклонна душа твоя,
но осторожны поступки —
Ты себя ограждаешь
от промахов или ошибок.
Добродетель твою
я сравню лишь с твоим бескорыстьем,
И, живя на земле,
как луна и как солнце ты светел.
Все года моей жизни,
отпущенные судьбою,
Я хочу быть твоим
неизменным и преданным другом!
Ты пленяешь невольно
своим целомудрием строгим,
Но за правду святую
сражаешься стойко и твердо.
Пусть ты молод годами
и опытом не умудрен ты, —
У тебя поучиться
не стыдно и старцу седому.
С повеленьем Бо И
я сравнил бы твое повеленье,
Да послужит оно
для других благородным примером.
Злой вихрь[87]
Мне скорбно, что вихрь жестокий
злобно качает травы,
В сердце моем печальном
не заживает рана.
Малая капля яду
приносит смерть человеку,
Только дохнет осень —
и облетают листья.
Мысли мои постоянно
обращены к Пэн Сяню, —
Мне ли забыть заветы
высоких его стремлений?
Можно ли скрыть от мира
чувств своих перемены?
Может ли долго длиться
время лжи и обмана?
Уже, собираясь в стаи,
птицы кричат и звери,
Уже аромат теряют
травы, цветы и листья.
Рыбы блестят на солнце
яркою чешуею,
А водяные драконы
скрывают свое сиянье.
Чай не растет на поле
вместе с чертополохом,
Ирисы и орхидеи
отдельно благоухают.
Только мудрые люди
держатся друг за друга,
И слава их, безусловно,
переживет столетья.
Когда я пытаюсь представить
величие наших предков,
Они мне кажутся — в небе
плывущими облаками.
Если я вижу, что где-то
мудрые ошибались,
Тогда я, стихи слагая,
пытаюсь сказать об этом.
Мысли мои неизменно
с древними мудрецами,
Которые, наслаждаясь,
срывали душистый перец.
И я грущу поневоле,
и тяжело вздыхаю,
И, вдалеке от мира,
все время о нем тревожусь.
Холодные слезы льются
из глаз моих утомленных,
Одолевают думы,
и я не сплю до рассвета.
И вот уже ночь уходит,
казавшаяся бесконечной,
Стараюсь забыть о грусти —
и все же не забываю.
И я покидаю ложе
и выхожу из дома,
Брожу и брожу бесцельно,
наедине с собою,
И, покоряясь горю,
опять тяжело вздыхаю,
Гнев разрывает грудь мне,
но вырваться он не может.
Узел печали жгучей
крепко в душе завязан,
Тяжесть тоски и горя
спину мою сгибает.
Отламываю ветку,
чтоб заслониться от солнца,
Вихрь меня гонит дальше,
и я повинуюсь вихрю.
От прежних времен остались
только смутные тени,
Иду — а душа клокочет,
словно котел кипящий.
Глажу свою одежду,
яшмовые подвески,
И ухожу все дальше,
почти лишенный сознанья.
Тянутся год за годом
медленной чередою
И постепенно подводят
к старости и кончине.
Высох цветок душистый,
стебель его обломан,
Нет и не будет больше
тонкого аромата.
Мне от печальных мыслей
вовеки не излечиться,
Знаю: меча сильнее
злой клеветы обида.
Лучше уж мертвым телом
плыть по волнам холодным,
Чем испытать при жизни
горечи безысходность.
Сироты вечно стонут
и проливают слезы,
Изгнанный сын уходит
и не вернется к дому.
Те, кто скорбят в печали
и лишены опоры, —
Будут всегда стремиться
следовать за Пэн Сянем.
вернуться
87
Под «Злым вихрем» Цюй Юань понимает дурную молву и слухи, распускаемые клеветниками и недоброжелателями. Стихотворением «Злой вихрь» заканчивается цикл стихов Цюй Юаня «Девять элегий».