Лисао

Где ярко-красны потолки,
Где отражаются циновки
В отполированной стене
И разноцветная одежда
Висит на яшмовых крюках.
Украсил жемчуг покрывала:
Они пестреют и блестят;
За стенкой из циновок ложе,
Шелк полога над ложем бел
И яркими увит шнурами,
Что бесподобно сплетены.
О, ты увидишь в тех покоях
Так много редкостных вещей...
Горят, благоухая, свечи.
Все пышно... И все ждет тебя.
Шестнадцать молодых служанок
Придут, чтоб угождать тебе.
Наскучат — замени другими, —
Немало есть невинных дев,
Подобных тем, которых иньский
Когда-то Чжоу Синь[197] любил!
Те девы ловки и проворны, —
Искусно кудри причесав,
Они на женской половине
В хоромах сказочных твоих
Служить готовы господину,
Смущенно взоры опустив,
Их речь с приличьями согласна,
А, кроме этих, есть еще
Красавицы в покоях тайных, —
Их очи влажны, бровь тонка,
И гордостью их взор сияет,
Когда пред пологом твоим
Они порой стыдливо медлят,
Готовые служить тебе!
Там полог в перьях алкиона
Высокий украшает зал,
Там киноварные балконы,
Темно-оливков цвет стропил.
Посмотришь вверх — резные балки
С фигурами драконов, змей.
Присядь и погляди в окошко —
Блеснут извилины пруда,
Где зацветает лотос белый
Среди каштанов водяных
И стеблей золотых кувшинок:
Все это движимо волной.
А свита в пестрых шкурах барсов
В пологой галерее ждет.
Уже приехали вельможи
В своих колясках расписных.
Вокруг цветы благоухают
В ограде редкостных дерев.
Душа, вернись, приди обратно,
Зачем тебе скитаться там?
Тебя родные с честью встретят,
Обильный приготовят пир, —
И рис, и спелую пшеницу,
И золотистое пшено.
Горьки и солоны приправы,
Остры и сладки — все тебе!
Там жирные хрящи разварят
И будет горьковат слегка
Отвар, как в царстве У[198] готовят...
Тебе барашка подадут,
Сок ягодный на стол поставят,
Подливкой будет полит гусь,
Большой накормят черепахой
И лебедями угостят!
Еды приятен запах пряный...
Лепешек рисовых гора
И всяческих сластей без счета.
Крылатый кубок будет полн
Густой наливкой цвета яшмы.
Потом отцедят, охладят
И разольют гостям по кубкам
Прохладно чистое вино.
Вернись, вернись в свое жилище!
Здесь будешь ты превознесен.
Еще в разгаре пированье,
А музыкантши стали в ряд,
Они забили в барабаны
И песню новую поют.
Поют: «Чрез реку переправа»,
А после: «С лотосом в руке»[199].
Уже красотки опьянели,
Румяны лица от вина,
Веселый блеск в глазах лукавых,
А взгляды — словно зыбь волны,
В своих узорчатых одеждах
Они прелестнее всего!
Неизъяснимо кудри вьются
Вокруг изящной головы.
По восемь в ряд плясуньи стали,
Чтоб танец царства Чжэн плясать.
Они скользят, стройней бамбука,
Склонясь, касаются столов,
Переплетаются подолы...
Гром барабана, флейты плач.
Дрожит чертог от этих звуков,
Но раздался родной напев —
Он чист, величествен и плавен.
Сменяя песню края У,
Рокочут цайские напевы,
И пенье с музыкой слилось.
Мужчины с женщинами вместе,
Отбросив правила, сидят, —
Они о вежестве забыли
И распустили пояса.
Уселись вэйские шалуньи[200]
Средь очарованных гостей,
Что вне себя от их причесок, —
Таких красавиц нет нигде!
Вот шахматы слоновой кости,
Еще игра есть в «Шесть костей»;
Все разделились, ставят ставки, —
Здесь самый смелый победит,
«Пять белых» звонко восклицая, —
Играют в кости целый день.
Но снова в колокол удары,
Вновь струны звонкие поют.
Ах, от вина не оторваться
Ни ночью им, ни ясным днем!
И восковые свечи ярко
В витых подсвечниках горят.
Свои заветнейшие мысли
В стихи изящные облечь —
Вот радость для людей достойных!
Единодушие воспеть.
Исчерпаны вина услады,
Теперь ликуй, что дома ты.
Вернись, душа! Приди обратно,
В обитель прежнюю вернись!»