– Зоечка! Смотри! – Татьяна Михайловна указала на столб дыма, поднимающийся за лесом. – Что это?
– Не знаю, мам. Может, костёр кто развёл?
– Жалко, ветер не к нам, запах не чувствую. Ты чувствуешь?
– Нет, мам, – испуганно отозвалась Зо. Она явно почувствовала запах жжёного рога.
– Мне кажется, на костре кто-то кабанью тушу решил приготовить, – повела носом и Татьяна Михайловна. И тут же успокоилась: время голодное, вот и начали готовить на кострах…
На экспериментальной станции выли воем уже привыкшие к мукам голода экспериментальные лисы, тявкали и скулили, маялись в огромных неотапливаемых вольерах, смотрели на Зо и Татьяну Михайловну глазами, полными боли, страданий, но и надежды на корм. Лисы очень преданные, они же из псовых. Лисы любили Зо и её одноклассников, заглядывающих по знакомству на ферму (так-то вход был воспрещён, но объект уже год не охранялся вообще), обожали свою пушную фею. Подпускали и зоотехника Вадима Витальевича Зинова, дежурившего у клеток сутки через трое и ведущего дневник лисьего самочувствия и антропологических изменений. Всегда учуивали и любили лисы доброго домашнего ветеринара Карповскую, инъекции она вкалывала виртуозно, небольно и незаметно, специальными уникальными иглами. Лисы, когда Карповская опаздывала и забывала надевать головной убор, тыкались мордами в её шикарные чёрные кудри. Поговаривали, что Карповская сама принимает препараты, предназначенные лисам, но это ветеринарши-завистницы с фермы глупых норок болтали, чего только люди не придумают. И Зо, и Татьяна Михайловна знали, что кудри у Карповской свои, это на уровне генов, на уровне деления ядер.
Сейчас ни Зинов, ни Карповская не обращали на лис внимания. Заглушал лисий вой старый громкоговоритель, привязанный к столбу. Этому громкоговорителю было лет сто. Он ещё о начале войны объявлял, правда, война до пушнорядских мест не докатилась, а то плохо бы пришлось фашистам, сожрали бы их голодные волки, растоптали бы кабаны, тогда ещё в их местах и медведи попадались. Сейчас-то всех перебили…
По громкоговорителю транслировали выступление очередного депутата с очередного съезда. Работники стояли и курили, смеялись над интонациями выступающего, говорили о подорожании и дефиците и о том, как похорошела «девочка-обсерватория». Всем было наплевать на необычных лис, на которых потрачена уйма времени, научного творчества, сил, а денег – огромные государственные валютные запасы. Все думали о том, где бы достать дефицитную одежду и сигареты, а ещё сахар-песок.
– Да что вы так убиваетесь, Татьяна Михайловна. Наши доблестные пушнорядские фабрики работают с перевыполнением плана, – грустно улыбнулся пропахший хлорамином зоотехник Вадим.
Этот Вадим странно стал вести себя в последнее время. Работал с Татьяной Михайловной с самого почти начала, был её правой рукой и вдруг так изменился в последний год. Его реакция, его успокоительные уговаривания выводили из себя пушную фею.
– Как нож в спину, Вадим, твои уговоры. Ты что, не понимаешь? Столько лет псу под хвост. И задание страны не выполнили. Не верю, что не понимаешь. Ведь это вредительство в государственном масштабе, настоящее вредительство.
– Да ладно, – поддержали зоотехника Вадима другие работники экспериментального питомника. – Зато пятилетку сделаем за год. Весь Союз оденем в лису.
– Пятилетки, пятилетки, забыли про них все! – рыдала Татьяна Михайловна.
– Ну что вы плачете? Зарплата у вас хорошая…
– Две зарплаты: у нас в хозяйстве и на фабрике, – завистливо и обиженно поджала губы ветеринар Карповская. – Вы как сыр в масле, а всё только жалуетесь.
– Вот. Тем более. Две зарплаты, – взял за руку Татьяну Михайловну Вадим. Его массивные очки в чёрной оправе, густые нестриженые («Под стать подчинённым лисам, чтоб за своего держали», – нередко шутил Вадим) волосы придавали зоотехнику надёжный, успокаивающий, какой-то магнетический вид; тембр голоса приятный и усыпляющий («Выработанный для общения с подчинёнными псовыми», – шутил Вадим). – Тем паче льготы у вас: заказы продуктовые в горкоме выделяют как орденоносцу. – Под конец Вадим стал несколько раздражаться. – Всё у вас прекрасно, почёт и уважение, Татьяна Михайловна.
– А лисы, а дело всей моей жизни?! – всхлипывала Татьяна Михайловна. – Какой почёт и уважение к лисам? Лис забили племенных! Скопом забили! Теперь глаз на наших положили! На уникальных, на не до конца изученных! И это в самом конце эксперимента!