Дочка (мама Ляли) родилась в феврале, назвали девочку Зоей в честь звенигородской обсерватории (ЗО), где работал Танечкин муж. Он так всё ещё и ходил в молодых и перспективных, но, вместо того чтобы навестить жену и маленькую дочку, начал выпивать после работы с мажорными друзьями, стал любителем ипподрома, поэтов и запрещённой музыки. А потом он оказался в тюрьме за драку. Три года отсидел совсем недалеко от Пушнорядского района, но жена ни разу к нему не съездила, посылки передавала, но ехать было просто некогда: маленький ребёнок с двух месяцев в яслях и напряжённая работа. В итоге Лялин дедушка так ни разу не побывал в Пушнорядье и после отсидки – невесёлые воспоминания омрачили бы приезд.
– Есть пьеса такая, «Утиная охота», – рассказывала Ляле бабушка. – Так это про нашего деда Витю.
– А мультфильм такой есть? – спрашивала Ляля. Ведь лучше мультиков нет ничего в жизни.
– Фильм есть. «Отпуск в сентябре» называется.
– Это тоже про дедушку Витю?
– Про него, когда он молодой был…
Летом Зо уезжала из Пушноряда. Она частично проводила каникулы в лагере от фабрики, август, как правило, на подмосковной даче – свекровь и золовка Татьяны Михайловны как раз укатывали на юга. Для Зо же Подмосковье было настоящим югом. На даче отец и общался с Зо, да и то не каждый год. Он давно уже не работал по специальности, стал вести полностью маргинальный образ жизни.
Пятнадцать лет, с момента рождения дочери и до времени, когда в стране начались большие перемены, были самыми счастливыми в жизни Танечки, а потом Татьяны Михайловны. Её приглашали на международные конференции, она судила и оценивала шкуры на пушных аукционах[13], её уважали и в городе, а уж друзья-приятели из Москвы просто боготворили Таню и называли её «наша пушная фея». Ещё бы! Они теперь за выговариваемые деньги могли и сами выглядеть как эльфы, и «подсобить с шубкой нужным людям». «У нас, – говорили они, – есть связи в пушнине. Нет, соболя нет, и песца нет. Но есть лисица и норка. Да. Чёрная лисица. Серебристо-чёрная. Нет. Чернобурок в стране нет. Чернобурки в Канаде. Их просто все путают с серебристо-чёрными. Серебристые красивее в сто раз. Всё законно и с чеком, даже с товарным, если захотите. У нас в Пушноряде живёт наша пушная фея Таня… Горностаи ещё есть. Но это стоит безумных денег…»
Никому из московских знакомых за пятнадцать лет Татьяна Михайловна никогда не рассказывала о главном деле, о тех научных задачах, которые она пыталась решить на племенной ферме по заданию «партии и правительства».
Во всех зверохозяйствах есть племенные животные. Это лучшие особи, которые продолжают «династию». В пушнорядском зверосовхозе существовало не одно племенное хозяйство, а несколько: одно для норок, другое для лис, а третье – особое, тоже для лис, но экспериментальное. В документах оно проходило как «селекционное хозяйство по получению бастард[14] новых окрасов», на самом деле это хозяйство занималось прежде всего другим: задача была – получить лисицу бо́льших размеров. Чем крупнее шкура, тем она ценнее, ведь больших пластин требуется на изделие меньше, чем малых и средних, и, значит, меховое манто можно продать дороже, и сносу ему не будет. Вот этим занималась Татьяна Михайловна пятнадцать счастливых лет и два последних мученических года.
Клеточные лисы совершенно не приспособлены к жизни на воле, а живут в неволе относительно долго; каждая особь экспериментального племенного хозяйства была помечена номером-татуировкой на ухе. Каждая особь, включая щенят, была на вес золота, выбраковка шла жесточайшая: оставляли только самых крупных особей с идеальным окрасом, остальных пересаживали в вольеры на обычной племенной станции. Стоит ли говорить, что самцов искали в Канаде и в странах Северной Европы – в Америке лисы были относительно небольшими. Иностранные экземпляры стоили очень и очень, но деньги выделялись, работы велись. Всему пушному миру к тому времени было известно, что в России, а потом и в мире норки клеточного разведения стали в полтора раза крупнее своих диких сородичей. От лис таких чудес не ждали даже при идеальном отборе, но прибавка по шкурке в два-четыре квадратных дециметра ожидалась в ближайшем будущем. Кто сорвёт главный куш? Тот, кто выведет крупную, с идеальным окрасом лису быстрее…
Лисы в экспериментальном хозяйстве были как тридцать три богатыря – все на подбор. Уже строили поблизости новую ферму – для элитных крупных лис, фабрика ожидала элитные шкурки с нетерпением, но по независящим от совхоза причинам кончилось всё тем, что лис стало нечем кормить. Забили товарных. Забили племенных. А вот экспериментальных забивать никто не решился. Не потому что чего-то боялись, нет! Но лисам давали препараты, кололи уколы, да и шкурки были с выжженными номерами – это сразу второй сорт, а то и третий. Ещё неизвестно, как поведёт себя волос при крашении – ведь лисам для усиленного роста подсыпали в пищу какие-то химические порошки, а при крашении такой «химический» волос может вылезти весь или изменить цвет.
13
На международных аукционах всегда есть судьи − независимые эксперты по пушнине, дающие оценку шкуре и меху.