– Да вот, госпожа Симирэс… – подтвердил эти догадки сторож, торопливо разворачиваясь и с чувством выдыхая – словно генерал, чудом удержавший вверенную ему оборону и дождавшийся-таки обещанного подкрепления. – Не понимают они вот. Совсем.
И тут же получил приказ:
– Делайте свое дело и закрывайте ворота, объяснениями займусь я. Итак, что вам угодно?
В тот момент, когда музейная дама развернулась к посетительнице, собачонка и определилась, наконец, со своими желаниями. Взвизгнула в последний раз – совсем уж заполошно – и кинулась в ноги хозяйке, без следа канув в ее длинных старомодных юбках. Только жалобный скулеж оттуда и слышался.
Забавно, что и Ниссу вдруг потянуло сделать примерно то же: спрятаться за Конта, державшего ее под руку. Сразу, едва сообразила, что видит его мать. К счастью, справиться с дурацким порывом удалось быстро, вместо пряток она внимательно вгляделась в женщину – маленькую, рыжую как огонь и такую же яркую и живую. Конт обменялся с ней кивками, но на помощь не спешил – видать, уверен был, что там и без него прекрасно обойдутся.
Не ошибся. Спустя минуту все тех же бестолковых пререканий, когда скулеж собачки стал особенно пронзительным, а госпожа Симирэс уже совсем злой, последняя не выдержала и попросту рыкнула на маленькую скандалистку. В самом что ни на есть буквальном смысле слова.
Посетительница замерла от неожиданности – явно не зная, верить собственным ушам или немыслимое безобразие ей всего лишь почудилось, но главное, даже не подумала сопротивляться, когда вконец одуревшая любимица рванула от такого ужаса подальше, прихватив с собой и хозяйку – у поводка, вообще-то, два конца.
– Пуся! Пусечка!!! – послышался заполошный голос уже издали. – Да постой же ты! Что с тобой сегодня?..
– Ну здравствуйте, – Ниссе показалось, что мать Конта едва удержалась, чтобы не отряхнуть победно руки – как после хорошо проделанной работы. – Проходите, заждались мы уже вас.
Глава двадцать пятая 2
– Мы, пожалуй, лучше не войдем, а въедем, – покосился Конт за угол караулки, туда, где было припарковано авто.
– Собираешься остаться на ночь? – госпожа Симирэс картинно приподняла бровь – тонкую и темную, в отличие от волос. – А девушка? Ее провожать не будешь?
– Она останется тоже. – И добавил, пока Нисса молча разевала рот и прикидывала, как вообще реагировать на такую новость: – Боюсь, сейчас для нас это единственный вариант.
– Все так плохо? – а вот теперь уже ни о какой картинности и речи не было, нахмурилась мать Конта всерьез.
– Хуже, чем мы думали. Гораздо.
– Ясно. Тогда заезжайте, – распорядилась та. – Сейчас скажу, чтоб не торопились пока с воротами.
Диалог у них вышел настолько многозначительным, что Нисса вдруг резко передумала возмущаться, подавившись заготовленными возражениями. Нет, не то, чтобы ей так уж мечталось всю ночь одной трястись от страха в пустом доме, просто решения такого рода она предпочитала принимать сама. И терпеть не могла, если ее пытались превратить во что-то типа бессловесной Пуси! Но в итоге для выяснения отношений молча потопала вслед за Контом к машине.
– Зачем? – тот сделал вид, что не понял и удивился. – Можно же просто войти и подождать меня уже за воротами.
– Предпочту въехать. С тобой. А заодно кое-что спросить…
– Знаю даже, что именно, – устало потер тот переносицу, открывая перед ней дверцу. – Хотя и очень надеялся, что обойдется без этого.
– Не обошлось! – Нисса дождалась, пока он обогнет капот и сядет за руль.
– Заметил уже. Но, может, давай все-таки без капризов, а?
– Капризов?! – Нисса с трудом удержалась, чтобы не повторить за госпожой Симирэс ее столь выразительную игру бровями. – Так вот как по-твоему называется желание девушки вернуться домой?
– Шутишь? – похоже, Конт и в самом деле не сразу поверил, что она это всерьез. – Не, ну если все холодные, успевшие нас сегодня срисовать, массово передерутся и упокоят друг друга возле твоего крылечка – глядишь, и выживешь еще. А иначе не уверен даже, удастся ли твой прах утром собрать.
– Слушай, иногда я совсем не понимаю, когда ты смеешься…
– Сейчас – точно нет!
– А что делать? – вот теперь Нисса и правда растерялась – это что ж, она, выходит, дома вообще появиться не сможет?
– Останешься пока здесь, у меня. И не дергайся, останешься так, как сама захочешь. В отдельной комнате. И уж точно принуждать тебя никто ни к чему не станет. Одна – так одна.