– Бест… что?
– Бестселлер… ну, книга сезона, – пояснил я. – «Британская политика в странах, где водятся слоны». А туркам ничего другого не оставалось, чтобы прислать свою агитационную брошюрку «Турецкий слон – младший брат русского слона!»
– Длинно и увлекательно. Это целый культурологический трактат. У вас все анекдоты такие?
– Нет, почему? Например, такой: «Колобок повесился».
– Кто повесился?
– Колобок, сказочный герой – пампушка, которую старики-крестьяне выпекают в печке и которая от них убегает. Суть состоит в том, что у пампушки нет ног, она круглая как глобус.
– Это же неэстетично. Среди разумных существ лишь белый человек прекрасен видом и совершенен формой. Наделение разумом неживых существ – это какая-то новая демонология, вернее, пошлый кубизм. Русский философ Бердяев, которого вы выгнали из страны, осуждал это.
(Оказывается, в Германии из всего Бердяева напечатали лишь «Философию неравенства» и «Кризис искусства».)
Тут снова появилась прислужница и подала нам на эмалированной подносе бочоночки с медом алого оттенка.
– Это особый арийский мед, получаемый от арийских пчел, которых привез из Тибета доктор Шеффер, – сказал Харальд.
Поедая довольно приторный мед, я продолжал рассматривать библиотеку. Гегель, Гете, Ганс Эверс, Киплинг, Эрнст Юнгер, Гобино, Данилевский, Гоголь, Гвидо фон Лист, Горбигер, Плотин, Карл Май, Татищев, Мережковский, Кнут Гамсун, Аннунцио, Лесков.
– Тебя удивляет подбор книг? – спросил мой немецкий друг. – А у вас какие самые популярные авторы?
– Аркадий Гайдар, – выдавил я, припомнив повсеместные многотомники этого девяностолетнего старца. – А из немецких – Гете и Ремарк.
(Я было подумал, что фамилия Ремарка ничего не говорит моему собеседнику, но ошибся.)
– Да, – согласился со мной Харальд, – Ремарк, несомненно, талантливый писатель, но, увы, его взгляды противоречат нашей немецкой идеологии. Это великая трагедия для человека, когда он отказывается от своей нации, от своей вековой традиции и меняет их на бесплодные блуждания в чужих пределах… Ведь они почти ровесники с Геббельсом: оба – пасынки веймарской эры, но сколь различны судьбы. Рейхсминистр, впоследствии Фюрер – и безвестный эмигрант.
Потом мы с Ингрид долго и безрезультатно играли на компьютере (в Германии компьютеры иногда называют «Вундербаррауге» – чудесный глаз) в бридж. Моя сводная сестра, дочь полковника, очаровательное соломенноволосое дитя пяти лет нарисовала целое стадо коров на деревенской околице, что мы и оценили.
Перед сном (мы с Харальдом делили одну комнату в мансарде) он сказал мне:
– Завтра (мне твоя мама говорила) ты поедешь «лечить клыки», как она выразилась. Потом, если желание после такой процедуры будет, покажу тебе Берлин, а послезавтра отправляемся в наш родовой замок – познакомлю тебя со своими подружками, – Харальд прищелкнул пальцами.
– Да, нет, мои зубы в порядке, я лечил их в декабре! – возразил я.
(Это было удивительно до невероятности: история повторялась – в конце прошлого года мама договорилась с одним дантистом, мужем ее сотрудницы, и я за месяц привел челюсти в порядок – я имею в виду мой бывший мир. Ну, не говорить же ей, что ее старания уже увенчались успехом).
А Харальд о своем:
– Ах, я же забыл, ты – человек женатый.
– Ничего страшного, – парировал я, – знакомство с твоими подружками меня ни к чему не обязывает.
– И то верно.
Утомленный морем впечатлений, я тут же уснул.
АВЕНТЮРА ТРЕТЬЯ,
в которой мы с Харальдом попадаем в скверную историю, но все заканчивается благополучно
Честь, доблесть, великодушие, жизненная сила – основные черты германского характера.
Проснулся я от того, что кто-то властной рукой качал большую лодку, в которой я сидел во втором или третьем сне. Очнувшись, я увидел Харальда, уже бодрого, одетого и причесанного (у немцев распространены два типа причесок: «гитлеровский» пробор и «геббельсовский» зачес назад – первый встречается у пожилых людей, второй – у молодежи).
– Вставай, Вальдемар. Уже семь часов!
Оказывается, немцы – нация в высшей степени дисциплинированная – живут по солнцу: встают с его восходом и ложатся вскоре после заката. Это должно вызвать восторг у большей части экологов, тем более что белых ночей, равно как и полярных, в Германии нет.
Я не сразу пришел в себя, заторможенно оделся, а когда узнал, что нас ожидает зарядка босиком на снегу, категорически воспротивился.
– Странно, – покачал головой Харальд. – Насколько мне известно, Россия – достаточно физкультурная страна.
– Это верно, но не до такой же степени! Харальд, ты не учитываешь климатического фактора. У вас в Рейхе десять градусов – уже мороз, а у нас и тридцать бывает.