— Невеста? — спрашивает он, и я машу рукой, как будто отбиваю слово. — И вот я подумал, что тебе нравится меня объективировать — говорит он, так низко, что только я его слышу.
Увидев, что шоу окончено, завсегдатаи ресторана возвращаются к тому, что делали. Я поворачиваюсь в объятьях Капитана и улыбаюсь ему.
— Только я могу обращаться с тобой, как с куском мяса. А теперь принеси мне сэндвич. Я умираю с голоду.
Он сжимает мою задницу и смеётся, прежде чем отпустить меня, и я возвращаюсь туда, где сидит Патрик.
— Прости. Не хотела устраивать сцену, — говорю я, пожимая плечами.
Он немного смеется и качает головой, — ты совсем не изменилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда мы были детьми, ты так злилась, когда люди трогали твои вещи. Я понимал это, поскольку ни у кого из нас не было многого. Так что то, что у нас было, было драгоценным. Наверное, это по-прежнему осталось с тобой.
Я улыбаюсь ему наполовину, думая, что он прав.
— Да, наверное. И я действительно люблю этого человека. — Я смотрю и вижу, как Капитан подмигивает мне, и чувствую любовь в своей груди.
К тому времени, как наша еда готова и мы втроем начнем есть, мы заканчиваем светские беседы о знакомствах и о том, что мы делаем сейчас.
— Так что случилось с твоими мамой и папой? — Спрашивает Патрик, глядя на Капитана, а потом обратно на меня. Он пытается оценить то, что знает Капитан, и я ценю, что он защищает это.
— Она скончалась. Он ушёл, — отвечаю я, пытаясь как можно быстрее и безболезненно подвести итог. Я не хочу вдаваться в подробности больше, чем необходимо. Патрик был частью той жизни, но это было очень давно, и я не хочу это выкапывать.
— Жаль это слышать.
Мы ходим на цыпочках вокруг плохих времен в нашей жизни, пытаясь сосредоточиться на хорошем. Мы рассказываем Капитану истории о взрослении, и разговоры об этом возвращают мне лучшие воспоминания. Чем больше мы говорим, тем счастливее я, что Капитан пришел и что мы сделали это. Это позволяет ему увидеть другую часть меня, и это напоминает мне, что я не вся такая уж обречённая и мрачная. Есть части меня, которые все ещё хороши и светлы. Прямо как те кусочки, которые он мне дал.
Темнокожий парень с длинными дредами заходит в кофейню и улыбается нашему столику. Я его не узнаю, но он приходит прямо к Патрику и целует его в щеку.
— Привет, детка. Извини, я опоздал. — Он смотрит на нас и протягивает мне руку. — Я Эймос, муж Патрика.
Мы пожимаем руки, и Эймос присоединяется к нам до конца ланча. Это согревает моё сердце, видеть Патрика таким счастливым и влюбленным. Понятно, что эти двое мужчин по уши влюблены, даже после того, как Эймос говорит нам, что они вместе с тех пор, как им было двенадцать.
Капитан берет меня за руку под столом и сжимает, и я знаю, что пора идти. Когда мы прощаемся, обещаем сделать это снова, и я серьезно. Хорошо, что часть моего прошлого не темна и не грязна. Это облегчение — иметь возможность удержать что-то из того времени, иметь воспоминания, которые не напоминают мне о том, что я сделала или не сделала.
На обратном пути к работе Капитан подносит наши объединенные руки к его рту и целует мою. Мои шаги легкие, и я чувствую, как будто сбросила тяжесть.
Никто из нас не упоминает слово на букву "Т" всю дорогу назад.
Глава двадцать третья
Пейдж
Когда мы возвращаемся в офис, я делаю шаг к своему столу, но Капитан тянет меня за руку. Я иду за ним по коридору, думая, что он, должно быть, хочет поговорить со мной. Он молчал на нашей прогулке и ничего не сказал в лифте по дороге наверх.
Мы заходим за угол, и он быстро затаскивает меня в женский туалет, хлопает дверью и запирает его. Он хватает меня за бёдра и поворачивает лицом к раковинам. Я чувствую, как его рука толкает мои плечи, и я наклоняюсь вперед, хватаясь за стойку. Я смотрю в зеркало перед собой и вижу его рассерженное отражение позади меня. Он хватает пояс моих штанов и толкает их вниз по бедрам, снимая с ними трусики. Моя нижняя половина подвергается его воздействию, но этого недостаточно. Он раздвигает мои ноги и смотрит на мою задницу, когда расстёгивает ремень. Звук молнии громкий в комнате.
— Срань господня, — я выдыхаю, чувствуя, как адреналин и возбуждение проникают сквозь меня.
Его движения прерывисты, и когда он освобождается от штанов, он хватает свой твердый член и поглаживает его.
— Ты думаешь, я забыл о том, как ты дразнила меня сегодня? — Я чувствую, как его мокрая головка трётся о мою задницу. — Тебе повезло, что я не трахнул твой рот, чтобы преподать тебе урок, но тебе бы это очень понравилось.