Глава вторая
Райан
Я замечаю, как Пейдж и Мэллори входят в комнату, расположенную рядом с женским туалетом. Он смотрит на меня и поднимает бровь.
— Не спрашивай, — говорю я, и иду к двери. Мы стоим там в тишине. Между нами проходит то, что нам не нужно говорить, и я киваю по его негласной просьбе.
Шесть лет назад Александр Оуэнс нанял меня, чтобы я приблизился к его единственному сыну, Майлзу Осборну. Я был готов сделать это и многое другое, пока не увидел фотографию Пейдж. Я знал, что должно было случиться, и добрался до Майлза, чтобы заключить сделку. Оказалось, что мы нужны друг другу, и наш план начал обретать форму.
Он увидел Мэллори и влюбился с первого взгляда. Он не хотел раскрывать её перед Александром и его развращением. Он хотел убедиться, что она будет в безопасности. Прошлое Майлза вернулось, чтобы преследовать его раньше, и он не собирался позволить Мэллори пострадать. Когда я встретился с ним впервые, я выложил все свои карты на стол. Одной из этих карт была его сводная сестра, Пейдж. Майлз понятия не имел о её существовании, и я сумел пролить свет на это, показав Майлзу, что я на его стороне. Потом я привёл её в дом. После этого Пейдж стала частью плана, даже если она не знала всей истории.
Мы с Майлзом заключили договор, и он выполнил свою часть сделки. Я сделал все, что мог, чтобы уберечь Мэллори, удержать Александра от прикосновений к тому, что важно для Майлза, и держать Пейдж как можно ближе ко мне. Когда наша сделка была заключена, я выбрал сторону, и я буду жить с последствиями. Ничто так не важно для меня, как Пейдж, и ничто никогда этого не изменит. Даже если в конце концов она не хочет иметь со мной ничего общего.
Я киваю Майлзу, и мы делаем шаг вперёд и в комнату, в которую вошли наши женщины. Никто из нас не настолько терпелив, чтобы дать им больше нескольких минут наедине. Когда он открывает дверь, они обе оборачиваются с удивленными взглядами на лицах. Я сосредотачиваюсь прямо на Пейдж.
Мэллори подходит к Майлзу и говорит ему что-то, чего я не слышу. Я не обращаю внимания ни на что, кроме той красавицы, что передо мной, которую я хотел бы заманить. Поцелуй в коридоре был неожиданным. На секунду я представил её с другим мужчиной и чертовски разозлился. Потом я подумал о том, что у неё будет ребёнок и как я смогу как-то вписаться в эту жизнь вместе с ней. Я фантазировал о том, что у нас будет семья и мы будем вместе, а потом, когда я понял, что наши губы соединяются, я потерял все свои чувства, желая сделать все эти идеи реальностью.
Не знаю, кто мог обрюхатить Пейдж, но этого ублюдка нигде не найти. Я узнаю, кто это был, и когда я это сделаю… я отключаю себя от того образа мыслей. Я разберусь с этим, когда найду его. От того, что кто-то может положить руки на то, что принадлежит мне, меня тошнит, но я не злюсь на неё за это. Может, мне стоило заявить о своих правах на неё много лет назад.
Я так ревную, что меня тошнит, и я не выношу этого чувства. Если бы у неё был я, я бы никогда не отпустил её, но она не знает, кто я на самом деле. Если бы знала, то не захотела бы меня. Игра с единственным человеком, которого она ненавидит больше всего на свете, заставила бы её ненавидеть меня. Знать, что я работал на него много лет, ещё до того, как узнал о ней, и ничего не сделал, чтобы остановить его за всё это время… Может быть, её жизнь была бы другой, если бы я нашёл способ избавить мир от него в то время. Бог знает, каково это было — быть воспитанным этим человеком.
Но я могу быть добр к ней и к её ребёнку. Я могу сделать её своей и вырастить её ребенка, как своего собственного. Я могу любить нашего ребенка настолько, что он будет принадлежать мне, и тогда мы никогда не расстанемся. Мой разум проясняется, и внезапно мой путь становится очевидным. Если я заставлю Пейдж влюбиться в меня, то ей будет всё равно, какое у меня прошлое. Если бы она смогла почувствовать хотя бы часть того, что я чувствую к ней, тогда она поймет и примет меня до того, как узнает правду. Я могу это сделать. Я могу убедить её, что я — правильный выбор и что быть со мной — не рискованно.
— Кое-что есть, — говорит Мэллори, указывая на свой рот и глядя на меня.
Я протягиваю руку и вытираю красную помаду, которую Пейдж оставила на мне после поцелуя. Когда я её убираю, Пейдж проталкивается мимо меня и идет впереди, стараясь держаться на расстоянии. Наверное, это хорошая идея, потому что я знаю, что каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, она, кажется, тает. Неважно, как сильно она борется, одно прикосновение — и она моя. Я позабочусь о том, чтобы она осталась одна, потому что нам нужно поговорить.