— Я не могу поверить, что буду просыпаться так каждый день до конца своей жизни, — говорит она напротив моего рта.
— Ты заставляешь все остальное исчезать. Ты же знаешь, что это ты сделал, да? Наполнил меня таким счастьем, что я больше ничего не могу вспомнить.
У меня в горле образуются ком. Я должен ему сопротивляться.
— Ты не знаешь, что значит для меня знать, что я сделал это для тебя. Это все, чего я когда-либо хотел. Сделать тебя счастливой. Убрать печаль, которую я увидел в твоих глазах, когда увидел тебя в первый раз.
— Ну, Капитан, я обещаю, что ты сделал это и многое другое. — Она обнимает меня за шею. — Все позади, да? — спрашивает она, и я знаю, о чем она говорит. Там ещё остались следы страха. Что нас могут поймать за то, что мы сделали. Я вижу это в её глазах, но я знаю, что мы на свободе. Я бы дал ей знать, если бы подумал, что есть хоть какие-то сомнения. Я позаботился об этом. К тому же, у меня был план, если бы мы не были в безопасности. На самом деле, мы сейчас сидим в моем плане, но по другой причине.
— Я всё сдал. — Я схватил информацию, потому что она мне сказала. Я даже не подумал об этом. Моё единственное внимание было сосредоточено на ней и на том, чтобы вытащить её со склада. Если ЦРУ и хотело кого-то отблагодарить, то это должна была быть она. — Они получили то, что хотели, и со всем этим покончено. — Ничто из той жизни никогда нас не тронет.
Я уже давно ушёл из ЦРУ, работая только на Майлза до конца. Мой старый куратор был шокирован, увидев меня, когда я появился с уликами. Я дал ему знать, что ему нужно было убедиться, что сгоревший склад никогда не может быть отслежен до меня. Что ничего о ЦРУ или моей работе с ними никогда не всплывет. Эта жизнь была позади, и я не хотел, чтобы все это вернулось на круги своя. Никогда.
— Как скоро у меня будет твоя работа? — Спрашивает Пейдж, сползая с моих колен и меняя тему. Она отпускает все это, оставляя в прошлом, где ему и место. Двигаясь к нашему будущему.
— Ты нацелилась на мою работу, котёнок? — Я откидываюсь на кровать и смотрю, как она осматривает маленькую хижину. Она до сих пор понятия не имеет, где мы.
— Время от времени было бы весело тебой командовать, — говорит она, как будто она этого ещё не сделала. Она подкрадывается к одному из окон до того, как вздох покидает ее губы.
— Мы над водой?
— Да.
— Где мы?
По какой-то причине я не хочу ей говорить. Мне нравится мысль о том, что она потерялась, и может держаться только за меня. Меня не волнует, что эта идея немного испорченная.
Я встаю с кровати и иду навстречу ей, обнимаю ее сзади и смотрю с ней в прозрачный синий океан.
— Ты со мной, — наконец-то говорю ей, заставляя её качать головой и хихикать.
— Тогда я думаю, что ты выбрал идеальное место для нашего медового месяца, потому что во всем мире нет другого места где я бы хотела быть.
— Хорошо, потому что он наш.
Она поворачивается, смотрит на меня.
— Что значит "наш"?
— Он мой.
— Этот домик принадлежит тебе?
— Да. И весь остров, на котором она находится.
Её глаза расширяются, как будто она мне не верит. Остров не гигантский, но он хорошего размера.
— Майлз платит хорошо, но не настолько хорошо, — она считает. Я улыбаюсь. Майлз платит больше, чем хорошо, вообще-то.
— Я был умён со своими деньгами. — Я инвестировал почти во все, что Майлз сказал мне, и это окупилось. Очень хорошо. — Я позаботился о том, чтобы вкладывать их в нужные места и не потратил много. Если только не считать этот маленький остров.
— Маленький остров, — смеется она. — Отлично, Капитан, потому что я люблю туфли и потрачу дохрена твоих денег для тебя.
— До тех пор, пока я буду трахать тебя, пока ты их носишь, ты не услышишь моих жалоб. Кроме того, теперь они наполовину твои. — Черт, это все её, если спросить меня. Единственная причина, по которой я когда-либо вкладывал деньги, была в том, что у меня был финальный план, чтобы сделать её своей, и я знал, что семьи стоят денег. Мне нужно было построить жизнь для нас. Убедиться, что я могу дать ей всё, о чем она мечтала.
— Хмм. — Она шевелит бровями. — Как насчет ничего? — Она потирается обнаженным телом о мое. — Если ты владеешь этим островом, значит ли это, что я могу прыгать так? — Она вырывается из моих рук, идет к раздвижным дверям. Я смотрю, как она их распахивает и выходит на террасу на солнце.
Я позволяю ей, зная, что на острове больше никого нет. Их не будет следующие две недели. Будем только она и я.
— О, есть лодка. — Она поднимает руку, чтобы помахать, а я в мгновение ока втягиваю её обратно в хижину.