— Послушайте, у вас же должен быть где-то список бетховенских опусов по номерам? Вы не могли бы посмотреть номер сто четыре, пожалуйста.
Полувздох-полухмык:
— Я полагаю, да.
Она возвращается и обескураженным, извиняющимся тоном:
— Ну, сэр, похоже, вы правы.
— Похоже, я прав?
— Я имею в виду, вы правы. Ну, не знаю, что сказать. Извините. У нас этого нет, и в продаже тоже нет.
— Но это же Бетховен, не Энгельберт Хампердинк. Вы абсолютно уверены, что не можете откуда-нибудь заказать?
Секунда молчания. Потом она говорит:
— Я тут подумала о некоем варианте. Вы подождете минуту?
— Неделю, если надо.
Вернувшись, девушка сообщает:
— Я посмотрела в микрофильмах. Не знаю, что вы об этом подумаете. Издательство «Эмерсон» выпускает это в аранжировке для квинтета с кларнетом. Партии и партитура. Мы можем заказать для вас ноты. Это займет пару недель. Но больше ничего нет.
— Кларнетовый квинтет? Это совершенное безумие. Ну, закажите его, пожалуй. Нет, не заказывайте. Я еще перезвоню.
* * *
Главная публичная нотная библиотека в Лондоне странным образом открывается только в час пополудни, так что я решаю пока попробовать библиотеку в Манчестере.
Звоню в Музыкальную библиотеку Генри Уотсона, мой второй дом, когда я был студентом в Манчестере — и, что даже более существенно, в те три года между школой и колледжем, когда я с трудом зарабатывал на жизнь. В те дни у меня не было средств на покупку нот. Если бы эта библиотека не существовала, не знаю, как я смог бы воплотить свою мечту стать музыкантом. Я обязан ей столь многим, что, надеюсь, могу себе позволить быть обязанным ей еще чуть-чуть.
Глубокий мужской голос на том конце провода. Я объясняю, что мне нужно.
В ответ — легкое удивление:
— Вы имеете в виду, что эта аранжировка — его? Да, конечно, конечно, если есть номер опуса, она должна быть, не так ли?.. Подождите.
Долгое ожидание. Две, три минуты. В конце концов:
— Да, у нас есть партии некоторых квинтетов Бетховена: ваш — один из них. Смотрите: есть четвертый, двадцать девятый, сто четвертый и сто тридцать седьмой. Это издание опубликовано «Петерсом», но не знаю, есть ли оно в продаже. Оно у нас со времен Потопа. С двадцатых годов, если не ранее. И вам будет интересно узнать, что у нас также есть миниатюрное издание — «Эрнст Эйленбург». Тоже достаточно древнее. На этом написано «Август, тысяча девятьсот шестнадцатый». Надо же, каждый день что-то новое. Должен признаться, я никогда не слышал про опус сто четыре.
— Не знаю, как вас благодарить. Остается одна сложность — я в Лондоне.
— Ничего страшного. У нас есть межбиблиотечные займы, любая приличная библиотека может у нас его попросить.
— Например, Вестминстерская музыкальная библиотека?
— Да, я полагаю. У них были свои... мм... проблемы, но я думаю, они по-прежнему могут отличить трио от квинтета.
Я улыбаюсь:
— Вы правы, они не в лучшей форме. Но я слышал, у вас тоже были проблемы в последние годы. Совет недоволен и так далее.
— Ну да, было много беспорядка после семьдесят девятого. Мы выстояли не так плохо, как некоторые. Главное — продолжать существовать.
— Я очень многим обязан вашей библиотеке, — говорю я. — Семь лет провел в Манчестере.
— А.
Пока мы разговариваем, в моей памяти возникают кривые стены, свет через окна, тяжелые полки из красного дерева. И книги, чудесные ноты, которые я мог брать даже до того, как попал в Королевский Северный колледж музыки, — когда я барахтался, чтобы выжить и сэкономить, без какой бы то ни было официальной поддержки, академической или музыкальной.
— Кстати, — продолжаю, — в последний раз, когда был в Манчестере, я заметил, что вы оборудовали библиотеку современными шкафами и избавились от прекрасных старых полок из красного дерева.
— Да, — он, будто защищаясь, — это хорошие солидные шкафы, ну немного скользкие. Когда мы преодолеем скользкость, будет как раз то, что надо.
— Преодолеете? Как?
— Изолентой. Или наждачной бумагой.
— Наждачной бумагой?
— Да, наждачная бумага очень хорошо работает. Да. Я сам за наждачную бумагу. Странная вещь с наждачной бумагой: она делает сложное простым, а простое — сложным... Хорошо, не буду пока ставить эти ноты на место. Я их отложу, с запиской, что мы ожидаем запрос из Лондона, да?
— Если можно. Спасибо. Громадное спасибо, на самом деле.
* * *
С трудом верится. Я сыграю этот квинтет, как только получу ноты. «Маджоре» сможет на время найти второго альтиста. И я знаю, что, в отличие от трио, ничто меня не остановит, не парализует мое сердце и руку. Но теперь я жажду его услышать. Должна же в Лондоне где-то быть его запись.