— Она бы мне понравилась?
— Не знаю. Возможно, нет... Нет, я о другом — может, она тебе и понравилась бы, не знаю, просто у вас мало общего. Мне она, однако, нравится, — быстро добавляю я, чувствуя себя предателем.
— Я не видела в гостиной никаких фотографий, кроме твоей семьи, — говорит Джулия.
— Ну да, у меня вообще нет ее фотографий, — быстро говорю я. — Во всяком случае, не под рукой. Наверно, я могу ее описать: черные волосы, черные глаза... Нет, не могу. Я не умею описывать лица.
— Ну, мне нравится лосьон для бритья, который она тебе подарила.
— Мм.
— Как он называется?
— «Гавана».
— Как столица Кубы?
— Есть еще какая-то Гавана?
— Наверно, нет.
— А мне нравится этот лимонный запах. Что это?
— Майкл, не делай вид, что тебе интересно название моих духов.
— Подарок твоего мужа?
— Нет, я купила сама. Всего месяц назад. Джеймс бы тебе понравился, — говорит Джулия.
— Конечно, — соглашаюсь я машинально.
— Не знаю, зачем я пришла. Глупо. Мне было интересно, где ты живешь, — продолжает она. — Даже в тот день, когда увидела тебя на Оксфорд-стрит, я знала, что ты живешь недалеко от меня.
— Откуда ты могла это знать? — спрашиваю я.
— Первые три цифры телефона.
— Понятно.
— На самом деле я нашла тебя в телефонной книге. Я не могла вспомнить твой номер целиком.
— То есть в конце концов ты его посмотрела?
— Да.
— И не позвонила?
— Я помню, про что думала, когда смотрела на имена в телефонной книге — Холланд, Холидей, Холлис, Холт и так далее. Это просто имена. Самые обычные имена. И конечно, в венской телефонной книге я читаю Кинд, Климт, Ольмер, Петерс — и ничего в моей голове не происходит, никаких эмоций.
— О чем ты говоришь, Джулия?
— Бетховен, Гайдн, Моцарт, Шуберт — не понимаешь, о чем я? Это просто имена, имена из телефонной книги, я иногда так и думаю. Нет, вижу, ты не понимаешь. Но тут так высоко — так высоко надо всем.
— Да. Действительно, — хватаюсь я хоть за что-то, доступное моему пониманию. — И тут много света, как ты сказала. И вид издалека на Святого Павла в качестве компенсации за слабый напор воды. — Я поворачиваюсь и показываю на розетку. — Если включить сюда пылесос, можно пропылесосить всю квартиру. Три маленькие комнаты — не дворец, но больше, чем в Вене. Тебе нравится?
— С молоком, но без сахара? — вопросом на вопрос отвечает Джулия.
— Теперь — ни с тем ни с другим.
— Прости? — Она взволнована, как будто эта перемена моих привычек означает нечто большее, чем на самом деле.
Я улыбаюсь ей:
— Я больше не пью с молоком.
— Да? А почему?
— Я все время забываю его купить. А то, что в холодильнике, обычно просрочено. Так, чтобы не испортить кофе, я привык его пить без ничего.
Мы несем наши кружки в другой конец комнаты и садимся. Я смотрю на нее, она на меня. Что означает вся эта болтовня и все это молчание?
— Ты рад, что я пришла? — спрашивает она.
— Да, но не могу в это поверить, — говорю я. — Это невообразимо.
— Я тебя не отвлекаю?
— Нет. А даже если бы и так? Но сегодня утром у меня нет уроков. Правда, у нас через час репетиция. Странная вещь случилась вчера. Ну, вторая по степени странности.
— Что именно?
— Нам предложили записать «Искусство фуги».
— Все «Искусство фуги»?
— Да. «Стратус».
— Майкл, это совершенно замечательно. — Лицо Джулии освещается радостью, удовольствием от этой мысли — и, безусловно, радостью за меня.
— Да, замечательно, — говорю я. — Ты что-то из него играла. И до сих пор играешь?
— Иногда. Нечасто.
— У меня есть ноты. И пианино в соседней комнате.
— О нет, нет — я не могу, не могу. — Она протестует почти яростно, как будто борясь с каким-то ужасом.
— Все хорошо? — Я трогаю ее плечо, потом накрываю его моей ладонью.
— Да. Да, — говорит она.
Я кладу руку ей на шею. Она мягко отстраняет ее.
— Прости, если я тебя расстроил. Просто я был бы рад тебя снова услышать. Хотелось бы что-нибудь с тобой сыграть.
— О нет! — говорит она печально. — Так я и знала: ты захочешь, чтобы мы вместе играли. Я не должна была приходить. Так я и знала. И я тебя разочаровала.
— Джулия, о чем ты? Какое может быть разочарование, если ты здесь? Это невозможно!
— Школа Люка тут, за углом. Я его отвела и потом сидела в машине, думая, что мне делать. — Она будто поражена чем-то. — Даже после того, как решила зайти к тебе, я не могла — думала, что слишком рано. Так что я час просидела в кафе и меняла свое решение каждые десять минут.
— Почему ты не позвонила? Я проснулся в девять.