Он поворачивается и представляется Миа, спасая меня от необходимости говорить о чем-либо. А затем Джейк знакомит нас с Гарретом. Он дружелюбен и вполне обычно выглядит, улыбаясь нам и пожимая руки. Зак кашляет и смотрит на сцену. Там остался еще один мужчина, подключающий аппаратуру и настраивающий синтезатор.
— Это Итан, наш клавишник.
Зак окликает парня, и я вздрагиваю, встретившись с ним взглядом. Его черные как смоль волосы спадают на лоб и почти закрывают глаза. Именно глаза меня и пугают. Даже на таком расстоянии они кажутся черными и дикими. Я еле сдерживаюсь, чтобы не отвести от него взгляд, чувствуя исходящее от него презрение.
— Он... своенравен.
Зак не скрывает обеспокоенный взгляд. Его напряженное тело и сжатые руки выдают напряжение между этими двумя. Я протягиваю руку и кладу ладонь на его предплечье.
Внутренне содрогнувшись, отдергиваю руку, но Зак продолжает улыбаться, наблюдая за мной. Все его внимание обращено ко мне.
— Ты в порядке?
Я заправляю за ухо выбившуюся прядку волос и строю гримаску.
— Просто... сперва ты сказала, что не придешь.
Я киваю.
— Знаю.
Поднимаю руку, обводя сцену, и продолжаю:
— Для меня это сложно.
Он смущенно смотрит на меня, приоткрыв рот, а затем так же быстро закрывает. Поверить не могу, что сама завела об этом речь, хоть и понятно, что его это не волнует. Оно и к лучшему.
— Все хорошо, правда. Миа веселится, так что я счастлива, что ты нас пригласил. Сегодня ты сделал ее самой счастливой девушкой в мире.
— А я рад, что ты пришла сегодня, Николь. Не так часто мы можем побыть самими собой, встретившись с кем-нибудь.
Он игриво улыбается и медленно тянется ко мне, заправляя за ухо непослушную прядку и касаясь пальцем моей щеки. Дыхание перехватывает и от этого прикосновения по телу бегут мурашки.
И все, что я могу сейчас делать, это стоять и смотреть в его искрящиеся глаза, на его плотно сжатые губы. Раздумывая над тем, стоит ли мне подойти ближе или наоборот отступить, но никак не могу решиться. Зак медленно опускает руку, засовывая ее в карман джинс. Там, где он касался меня пальцем, теперь чувствуется холод. Словно меня лишили чего-то важного. Я хмурюсь, стараясь понять, хорошо это или нет, когда нас прерывает мужчина, одетый во все черное.
— Нужно поработать. Скотти и Хоппи сегодня не придут, а нам нужно настроить порядка десяти гитар.
Я удивленно округляю глаза. Больше десятка гитар? Сколько же ему требуется?
Зак лишь кивает мужчине.
— Николь, это Грей. Он наш менеджер.
Я улыбаюсь и пожимаю ему руку прежде, чем он уходит. Грей определенно отвечает здесь за все.
— Нужна помощь? — я улыбаюсь подошедшей к нам Миа.
Она в нетерпении разминает пальцы от одной мысли, что сможет прикоснуться к одной из гитар Зака Уолтэрса.
Он удивленно выгибает бровь.
— С чем?
— С настройкой гитар.
— Ты в этом разбираешься?
Я хмыкнула, но не могла сдержаться.
— Миа с девяти лет играет на гитаре.
Он удивленно округляет глаза, переводя взгляд с меня на Миа.
— Серьезно?
— Ага, но если думаешь, что это удивительно, тебе определенно следует послушать игру Никки...
— Миа, — прикрикиваю я на нее, хотя понимаю, что сама себя втягиваю.
В ее взгляде пляшет возбуждение, и понимаю, что скоро она проболтается. Если прежде Миа считала, что я интересую Зака, то сейчас думает, его интерес возрастет, как только он узнает о том, что я играю на гитаре.
— Ты играешь..?
Зак с интересом смотрит на меня. Знаю, он хочет закончить то, что начала Миа, но я не хочу и вместо этого пожимаю плечами.
— Ничего особенного. Да и было это давно, — я беру за руку Миа. — Идем. Я тебе помогу.
Я оборачиваюсь на Зака и слабо улыбаюсь.
— Не возражаешь?
Он подходит ко мне, осматривая потемневшим взором. Меня начинает мучить вопрос, не включил ли кто-то обогреватель, потому что температура тела поднялась градусов на десять. Удивительно, как он влияет на меня, но больше всего удивительно то, что я не испытываю страха и не сбегаю.
— Интересно, — приглушенно, с хрипотцой, говорит он.
Сглатываю, стараясь успокоиться и понять, почему под его взглядом мое сердце начинает учащенно биться? И это вовсе не связано с музыкой.
— О чем ты?
Он смотрит мне прямо в глаза и хмурится. Чувствую, как он ищет что-то во мне, стараясь понять полуправду и осторожные фразы, произнесенные сегодня. Старается разгадать женщину, стоявшую перед ним. Работает. Ощущение, что меня полностью раскрыли, когда он смотрит на меня, не произнося ни слова.
Уголок его губ дернулся.
— О тебе.
Он игриво подмигивает мне и машет в сторону огромного ящика с гитарами справа от сцены. Около тридцати акустических и электрических гитар, подвешенных на крючках. У меня отвисает челюсть. И представить не могу, что они понадобятся ему на концерте.
— Развлекайтесь. Нам надо репетировать.
Миа мягко сжимает мою ладонь, направляясь к гитарам, но я все еще не могу сдвинуться с места.
Зак не сводит с меня глаз, и на моем лице уже сменилось десять разных оттенков красного.
— Прикрой рот, — шепчет Миа.
Я закрываю рот, даже не осознавая, что до сих пор стою с отвисшей челюстью, и нахмурилась.
— Поверить не могу, что ты уговорила меня.
— Я же говорила, что он тобой интересуется. И явно хочет тебя.
Я поежилась от ее заискивающего тона.
— Заткнись и настраивай гитары, — бормочу в ответ, направляясь к ящику, и рассматриваю ряд из акустических «Martin» и электрогитар «Fender Stratocaster». Они все настолько прекрасны, что не решаюсь прикоснуться ни к одной. С другой стороны, Миа более решительна и ни секунды не ждет. Она рассматривает ряд, словно ищет что-то особенное. Притворно вздыхая с ехидной усмешкой, тянется к «Martin OM», украшенной черными и белыми молниями по всей поверхности.
В ответ на мой немой вопрос, она протягивает ее мне.
— Он играл на ней пару месяцев назад на «The Morning Show», — объясняет Миа.
Я закатываю глаза.
— И откуда тебе все это известно?
— «Селеб госсип точка ком».
Я смеюсь над ее способностью запоминать самые бессмысленные факты о ее любимом рок-музыканте, но в тоже время забывать вовремя оплатить парковочные талоны.
Мы погрузились в собственный мир, настраивая гитары и даже не зная, понадобятся ли они ему все, но признаюсь, я растворилась в этом моменте и погрузилась в атмосферу. Прошли годы с тех пор, как мы сидели вот так с Миа, настраивали гитару, и я ждала, когда она сыграет для меня что-нибудь, а я подыграю ей на синтезаторе. Я наблюдаю за Заком, пока он репетирует с группой пару песен, проверяя звучание.
Но затем слышу смутно знакомый гитарный рифф. Смотрю на Зака и замираю. Он смотрит на свои руки, приблизившись к микрофону. Он напевает тот самый начальный куплет, который преследовал меня весь прошлый год.
— Где вы были тогда...
Всего секунда, и я вижу их.
— Мамочка! Потанцуй с нами, мамочка, — Эндрю нежно касается моей потной щеки.
Я шмыгаю носом.
— Мамочка плохо себя чувствует, милый, — мой голос скрипучий и слабый.
Гитара выпадает из рук, словно обжигает меня огнем. Смотрю на свои руки. Они потные и дрожат. В них словно всадили тысячу иголок, и это чувство не проходит. Крепко сжимаю кулаки и дышу.
Меня не сломить. Я справлюсь. Смогу слушать ее без опасений. Разжимаю кулаки и жестко потираю ладонями бедра, пытаясь стереть покалывание.