— На два слова, шаван, — небрежно подозвал западника Хорам. У него, сожги солнце, были деньги. Он мог позволить себе наглость!
Гроза подошел:
— Слушаю, славный.
— Не позволяйте такого.
— Чего?
— Этот подонок портит ваш товар.
— Товар и прежде был порченым.
— Плети изуродуют Низу, ее никто не купит!
— И так не купят после ее выходки.
Отчего-то Хорам расслабился:
— Ах, не купят… Что ж, рад слышать. Но все же плохо, когда мужчина бьет девушку.
Шаван пожал плечами:
— Плохо, когда девушка вынуждает его. Элия, иди-ка сюда.
— Да, господин.
— Я бил тебя плетьми?
— Нет, господин.
Она показала голую гладкую спину.
— Почему я этого не делал?
— Я — женщина.
— Хорошо помнишь об этом?
— Да, господин.
— И помнишь, кто твой хозяин.
— Пока что — вы.
Гроза осклабился, сверкнув зубами.
— Ты хочешь, чтобы тебя продали? — спросил Хорам.
Шаван перефразировал:
— Хочешь этого иноземца, Элия?
Она беззастенчиво оглядела Хорама.
— Робок, но это потому, что чужак. Не слишком крепок — но он и не воин, чтобы быть силачом. Зато не юнец и не болтлив по-пустому. И умен, я вижу. Мы с ним поладим.
— Сядь, — приказал шаван.
Она села и обняла чужака. Хорам дернулся в две стороны разом: половина его шатнулась назад, к мертвой невесте, а другая — вперед, ближе к жаркому, сильному телу западницы.
— Как ты попала в плен? — спросил купец.
— Шаван убил моего мужа.
— И после этого ты подчиняешься ему?! Даже не хочешь отомстить?
— Муж был дурак и хвастун, и ненавидел меня за то, что я умнее. Я бы сама его убила, если б не клялась на алтаре.
— Если я умру, ты скажешь такое же?
— Разве ты дурак и хвастун?
— Тебе случалось убивать самой?
— Дважды, — сказала она с гордостью и подалась ближе к Хораму. — Я — хорошая лучница.
Шаван хозяйским жестом положил руку ей на затылок.
— И любовница, и наездница, и хозяйка. И умнее всех остальных, взятых вместе. Сто девяносто эфесов, славный. С другого просил бы двести, но ты ей по нраву.
Элия погладила щеку Хорама. Он отстранился, отвел взгляд.
— В чем сомнение? — спросил шаван. — Думаешь, стара? Да пошлют боги каждой молодке такое тело! Элия, покажи.
Она поднялась и повела плечами. Туника упала к ее ногам. Рико увидел, как вожделение блеснуло в глазах купца, затмив и печаль, и дурные сомнения. Он даже задышал глубже… Рико успел подумать: девятнадцать эфесов! Выкупить Низу — ее теперь уступят за бесценок! Вернуть все долги!.. И тут славный Хорам поднялся на ноги:
— Простите, шаван, мне нужно уйти.
Все трое уставились на него: Гроза, Рико, Элия.
— Я зря сюда пришел. Извините, что занял время. Если нанес ущерб, могу вернуть деньгами.
Рико опомнился первым:
— Не слушайте его! Вино ударило в голову моему другу, и он потерял рассудок! Выйдет на воздух, проветрится — тут же прибежит назад! Он просто колеблется между Элией и Меланой!
— Забудьте Мелану, — бросил через ширму Тимерет, что, оказывается, прислушивался к беседе. — Мелана уже моя.
— А с Элией я бы поговорила, — донесся с другой стороны голос Лизы-Марго, хозяйки школы.
— Ей нечему учиться! — отрезал Рико. — Оставьте ее нам, мой друг сейчас одумается!
— Учиться — конечно, нечему. Но, вижу, она может многому научить. Двести десять эфесов, шаван.
Элия оделась и вдвоем с Грозой перешла в ложу Лизы-Марго.
Хорам улыбнулся и потянул Рико к выходу.
— Идем, друг мой. Я увидел, что хотел, и все понял.
— Понял? — озлился архитектор счастья. — Мудрец-философ, видите ли! Ты что, за пониманием пришел? Тебе женщина нужна, а не знания-премудрости! Возьми Элию — это же огонь чистый! За одну ночь все печали забудешь! А хочешь помоложе — тогда Мелану! Почти что белокровная! Без капельки леди! Тимерет забрал? Врет, перекупим! Оставим с носом!
— Нет, друг, прости. Понимаю, что ищешь прибыли, и обещаю: едва захочу альтессу — сразу пойду к тебе и заплачу безо всякого торга. Но сейчас… не по нутру оно мне, не свыкся. Не по-человечески все. Женщину продают — а она радуется. Девушку бьют по лицу — а все кивают: так и нужно!.. Я из Короны, Рико. У нас все иначе.
Рико бы лучше было смолчать, ведь тут уже спором не поможешь. Придумать что-то, корабль только завтра уйдет… Но из ума не шли плети. Крохотная Низа, живущая в груди.