— Иначе?.. У вас иначе?! Северяне жалеют для девушки лишнюю монету?! Скорей удавятся, чем золотой на женщину истратят! Знаю, почему вы столько слов о любви говорите — чтобы денег не платить! Оно ведь куда экономнее: напеть сладкую песенку, а монетку себе оставить!
— Рико, ты забываешься.
— Я забываюсь? Двести золотых для тебя — не деньги! Но все равно пожалел. Пойдешь искать любви — это значит, чтобы задаром! Потому и не женат до сих пор, теперь-то ясно!
— А давай о тебе, умник, — рявкнул Хорам. — Ты это что, от большой заботы надрываешься? Будто я слепой! Ты сам себе девчонку присмотрел — ту, строптивую. А в кармане пусто, вот и надеешься на мою десятину! Дома ждет жена — красавица, каких мало. А ты из меня выжимаешь монетки на любовницу! Злишься еще! Лучше бы порадовался: твоя милая Низа теперь получит свободу!
Рико чуть не сел.
— Свободу?.. Ты рехнулся?
— Ее не купили, вот шаван и отпустит. Не повезет же ее обратно!
— Дурак из дураков!.. Высуши тебя солнце, несчастный глупец! Не повезет — это точно. Другую, вроде Элии, оставил бы себе. А Низу… отойдет на милю от берега и бросит за борт. Вот такая свобода.
Хорам оторопел, разинул рот.
— Ты лжешь!..
— Если бы.
— Да быть не может!
— Низа — гордячка. У вас в Короне, может, и выжила бы. А Запад такого не прощает. Уж точно не простолюдинке.
Хорам крякнул. Потер затылок, дернул бороду.
Развернулся и догнал Грозу.
— Шаван, сколько хотите за Низу?
Дикарь выпучил глаза.
— Низа — та нахальная дура с кувшином. Ты не ошибся, славный?
— Я знаю, кто она.
— Рискуешь. Положишь ее в постель — глаза тебе выцарапает. Обо мне дурная слава пойдет.
— Не для постели покупаю.
— А для чего?
Ручная тигрица Элия смотрела на Хорама, хозяйка школы альтесс — тоже. Любопытно им было. Рико ощутил желание плюнуть каждой под ноги. Или в нос.
— Для чего — мое дело, — отрезал Хорам.
— Ладно, — шаван пожал плечами. — Плати за пустое место.
* * *
Архитектор счастья Онорико-Мейсор ехал домой в таком расстройстве чувств, что даже не думал ни о чем. Вроде, пытался сказать себе что-то радостное… но не выходило, мысли путались, завязывались в узелки. Меж тем, подумать ему стоило: хотя бы о том, что сказать Ванессе-Лилит.
Вопреки ожиданиям Рико, жена не спала. Сидела в прихожей, попивая пряное вино, и, судя по румянцу на щеках, немало продвинулась в этом деле. Она пребывала в самом благодушном настроении.
— Как прошли торги, мой любимый? — сладко спросила Ванесса.
— Стоит ли о делах среди ночи, луна моя?.. — с небрежностью обронил Рико, но не сразу, а с паузой в один вдох. Ванесса, невзирая на вино, насторожилась.
— Успокой меня, дорогой. Скажи лишь одно…
— Я люблю тебя! — горячо выпалил Рико.
— И я тебя! Так сколько?
— Сколько — чего, луна моя?
— Сколько монет заработал на торгах?
— Зачем тебе думать об этом? Ведь я, Онорико, с тобою! Женщине ни к чему считать деньги, когда о них заботится мужчина!
Ванесса обняла и поцеловала мужа, прильнула всем телом, ласково прошептала:
— Стало быть, наши беды остались позади?
— О, да! Пора тебе забыть о том, что такое печаль и нищета!
— Значит, Хорам приобрел альтессу?
— Еще какую! Прекрасную!
— И Гроза выплатил тебе десятину?
— Попробовал бы не выплатить.
— Я так рада слышать!.. — Ванесса укусила Рико за мочку уха, лизнула в щеку. — Думала, этот иноземец выберет какую-нибудь дуру подешевле и отделается от нас парой монет.
— Нет, луна моя. У Хорама отличный вкус на женщин, он взял самую чудесную из них! И это только начало, у нас с ним большие планы!
— Мой дорогой!.. Как же хорошо, что ты не купил эту дешевку Низу! Ты так ею загорелся, что я немного разузнала… Мне сказали, у Низы самый отвратный характер изо всех шавановых пленниц. Сказали, никто не купит ее и за двадцать монет, ведь она строптива, как бешеная кобылица. Мы выберем себе другую, правда?
— Еще бы, конечно!
Рико посадил жену на стол и нашарил тесемки на платье. Хотя душу все равно застилал туман.
— Я хочу, чтобы твоя альтесса была самой лучшей! Ты заслуживаешь этого, любимый! Знаешь, иногда западники берут в плен девушек из Литленда — почти белокровных. Как будет прекрасно заполучить такую!
— Ага-ааа…