Послужило предкам, послужит и ему. Поможет сохранить достоинство и самоуважение. Вот цель. Ненависть и жажда мести помогут расквитаться. Восстановить справедливость.
Биочасы щелкнули, в мозг перелилась еще частичка информации. Цифра. Тысяча. Тысяча лет. Потом — линька.
Долго. Десять веков ожидания. Тридцать человеческих поколений. За этот срок возникают и рушатся империи, о которых забывают в следующую тысячу лет. Более чем достаточно времени, чтобы поразмыслить и все спланировать, закалить свою ненависть, освоить новые возможности и изучить те, что появятся после линьки.
Месть. Только не простая, не примитивная. Не телесные пытки, не убийство — это слишком легко. Когда он станет мстить, смерть покажется гнусным омарам верхом доброты и милосердия, а пытки — приятной щекоткой. Нет, не каторжный труд в рудниках и в полях, не выжимание планеты досуха на их горбах. Черным был тот час, когда они отняли у него жадность, желание нажиться на местных ресурсах. Останься она, удержала бы, может быть, его от мести. Теперь его ничто не остановит.
Все кончено для них. Осталось только как следует поразмыслить. Трезво, с холодным расчетом, не давая пока волю гневу. Спешки нет. Нет и милосердия — это тоже человеческое свойство, призванное уравновешивать мстительность. Теперь с равновесием покончено навсегда. Осталась одна холодная ненависть.
Какой будет месть? Прежде всего надо изучить пределы своих возможностей после линьки. Так или иначе, участь омаров будет страшной. Будут искать укрытия и не найдут, каждый новый день принесет новые ужасы, леденящие душу и сводящие с ума. Время от времени — жалкая искра надежды, но только для того, чтобы очередной ужас, очередные мучения казались еще страшнее. Пускай молят о пощаде — ее не будет. Пускай разбегаются в панике — бесполезно, карающая месть найдет их повсюду. Пускай сходят с ума — но в меру, чтобы безумие не могло послужить убежищем. Самоубийство? Нет, такой поблажки им не будет дано. Никакой жалости, ни к кому, отвечать будут все, каждый вонючий выродок. Новое, созданное ими, тело никогда не устанет, а человеческая ненависть никогда не выдохнется, служа ему вечным источником вдохновения. Месть будет единственной целью — потому что все остальные цели и мечты они у него отняли. Это последняя крупинка человеческого в нем, с которой он никогда не расстанется!
Тысяча лет впереди, десять веков, чтобы лелеять свою ненависть. Долгий срок, за который стареют и рушатся империи, сменяют друг друга технологии и религии, преобразуется мораль, расцветают и гибнут идеи, и даже звезды успевают сделать шажок к своей звездной смерти, а свет — пробежать одну сотую галактики. Срок, перед которым пасует человеческий разум.
Только не его разум.
Он может позволить себе ждать тысячу лет. За это время он успеет изучить омаров и понять, чего они боятся больше всего. Понять их цели, их философию, их мечты — чтобы потом разбить все это вдребезги, заменив смертными муками, равных которым еще никто не придумал.
А он насладится их мучениями, каждой их минутой.
Спешить ему теперь некуда. Он подождет
Ветерок чужой планеты, прохладный и ароматный, ласково овевал того, кто прежде был Чарли Тирни. Впитывая живительные солнечные лучи, он сидел и вспоминал, вспоминал… Разум его менялся, делаясь все совершенней, но в то же время продолжая цепляться за последнее человеческое, что в нем сохранилось, величайший дар, доставшийся от обезьяньих предков — жажду убивать, мучить, неустанно наслаждаться местью. Он сидел, упиваясь своей ненавистью, пестуя ее и лелея. Ненависть — его единственная опора, единственный смысл.
Она будет держать его в узде лучше любых цепей и кандалов.
Омары в своих норах поняли это с самого начала, когда взялись перестраивать его тело и мозг. Чарли Тирни предстоит развиваться еще тысячу лет, за которые можно будет оценить спроектированные возможности нового живого существа. А пока его следует как-то развлечь, чтобы беспомощность и отчаяние от потери привычного облика не заставили Чарли разрушить свое тело. Этого нельзя допустить, оно слишком ценно, эволюционный эксперимент не должен оборваться.