– Потом жизнь заставила меня образумиться, – продолжает Колин. – Заболела моя шестилетняя дочка. Я оказался перед выбором – либо убежать, спрятаться, либо повернуться лицом к этой беде и пытаться ее одолеть. В общем, мне пришлось бросить пьянство и стать нормальным мужчиной, нормальным отцом.
Я вижу, как Бен стремительно выходит из комнаты. Нев глядит на меня. Что, мне надо пойти за ним?
Когда Колин закончил свой рассказ, секретарь предлагает выступить всем желающим. Какая-то женщина тянет руку. Колин кивает ей.
– Привет. Я Пам, и я алкоголичка.
– Привет, Пам, – говорят все.
Вернется ли Бен назад?
– Спасибо, Колин, – говорит она. – Уже пять лет я не прикасаюсь к спиртному.
Все аплодируют. Может, он вышел покурить? Нев снова подталкивает меня, чтобы я пошла за ним.
Я выхожу на цыпочках за дверь. Возле церкви стоит небольшая группа людей с сигаретами. Вдали я вижу Бена. Подойти к нему или нет? Он оглядывается через плечо. Я спотыкаюсь обо что-то, делаю шаг назад и нерешительно машу ему рукой. Но уже поздно. Он уходит, сунув руки в карманы.
4
После заседания я рысью мчусь домой. Я снимаю крошечную квартирку с двумя спальнями на Примроуз-Гарденс, это за Инглендс-Лэйн, недалеко от метро «Белсайз-Парк». Я даже не подозревала, насколько красивая и зеленая эта часть северного Лондона, пока не перебралась сюда. Хэмпстед-Хит всего в десяти минутах от моей квартиры. Примроуз-Хилл и Риджентс-Парк тоже совсем рядом.
Войдя в свой блок, прежде чем подняться по лестнице, я заглядываю в свой ящик, нет ли там интересной почты. Там сплошь одна реклама, да еще кредитная квитанция, которую я пока решаю не забирать.
Едва я вхожу в квартиру, как на меня налетает Луи. На нем костюмчик пилота.
– Ты был хорошей обезьянкой для дядюшки? – спрашиваю я, взъерошив его каштановые волосы.
Он кивает.
– Да. Мы играли в пиратов.
– Спасибо, Хьюго. – Я трогаю брата за плечо. – Сегодня мне действительно была нужна твоя помощь.
– Мам, как там твои несчастные друзья? – спрашивает Луи.
Недавно Луи случайно услышал, как мы с Хьюго говорили об АА и моих несчастных друзьях, как Хьюго их называет. Он вошел в пижаме на кухню и спросил:
– Что такое алкоголик?
Мы с Хьюго переглянулись.
– Это человек, который слишком много пьет, – ответила я.
– Так что? Если я пью слишком много «Райбины», то я тоже алкоголик?
– Нет, милый.
Он ждал, явно ничего не понимая.
– Это если ты пьешь слишком много вина или пива – взрослых напитков.
– Дядя Хьюго пьет пиво и вино. Значит, он тоже алкоголик?
Я уж не помню, как мы закончили этот разговор. Кажется, предложили Луи печенье или что-то еще вкусное.
Хьюго, Луи и я идем в гостиную, которая теперь выглядит так, словно в ней взорвалась бомба.
Луи хватает свою игрушечную шпагу и делает выпад в мою сторону.
– Ты убита!
Под одобрительные возгласы сына я шатаюсь и падаю на пол, схватившись за грудь. Но тут же оживаю и гляжу на часы. Начало вечера.
– Давай уберем это безобразие, погуляем, а потом надо поесть. Ты будешь? – спрашиваю я у Хьюго. – Я угощаю.
– «Пицца Экспресс», – кричит Луи, весело прыгая.
В темноте брат держится рядом со мной. Иногда я беру его за руку и веду, чтобы он не ударился головой о фонарный столб или не споткнулся о какого-нибудь карапуза. Рост у Хьюго шесть футов четыре дюйма[1], у него такие же, как у меня, густые темные волосы и округлый животик, подпоясанный широким кожаным ремнем. Рядом с ним я с моими пятью футами и шестью дюймами[2] выгляжу как лилипут. Мы часто удивляемся, как нас могла родить одна и та же женщина, а я шучу, что мне надо залезать на стремянку, чтобы поцеловать его на прощание. Впрочем, несмотря на животик, он в хорошей форме и использует любой случай, чтобы самоутвердиться – поднимаясь на горы и съезжая на лыжах по очень сложным трассам. Недавно он совершил восхождение на гору Килиманджаро. Хьюго обещал моему сыну, что будет брать его с собой в горы, когда тот подрастет. И это будет строго мужской поход, время для укрепления дружбы.
Впрочем, дядя Хьюго и Луи и так друзья. Когда я ушла от Мэтью, брат стал для племянника кем-то вроде отца. Он не балует Луи, не прощает ему озорство из ложной жалости к ребенку, живущему без отца. Если Луи рассчитывает, что при слабовидящем дяде он сможет тайком съесть вторую зефирину в шоколаде, то ошибается. «Я вижу больше, чем ты думаешь», – говорит ему дядя Хьюго, грозя пальцем.