*****
Преодолев огромный путь, Александра первой из жен декабристов приехала в Читу. Встреча Муравьёвых состоялась на тюремном дворе. Саша не зарыдала, когда увидела обожаемого Никитушку в кандалах, похудевшего, грязного, обросшего бородой, в рваном тулупчике. Через минуту он был в объятиях жены. Долго продолжалось это нежное объятие. Полицмейстер суетился около них, просил оставить друг друга. Но просьбы были напрасны. Его слова касались их слуха, но смысл произнесённого не доходил до них. Никита обнимал жену, не замечая, что его слёзы смешиваются на лице со слезами Сашези.
*****
Она мчалась сюда, на край света, надеясь обрести счастье рядом с любимым. Однако по приезде ее уведомили, что видеться с мужем можно будет не чаще два раз в неделю, в присутствии офицера. Но и это известие не сломило её. На кратковременных свиданиях она старалась быть спокойной, радостной, ласково и тепло улыбалась мужу.
Александра купила небольшой деревянный дом недалеко от острога, чтобы, кроме установленных законом свиданий, иметь возможность каждый день хотя бы издалека видеть мужа. Ей, выросшей в окружении нянек и слуг, приходилось теперь самой рубить дрова, носить воду на жестоком морозе, когда руки в варежках примерзали к коромыслу и дужке. Солдаты, охранявшие крепость, всегда старались ей помочь, когда же она предлагала им за это деньги, возмущённо отмахивались:
- Что вы барыня, грех великий!
Вместе с приехавшей с нею горничной Лизой, Саша осваивала все премудрости кулинарного искусства, пекла хлеб и ватрушки, варила обеды для мужа и его товарищей - арестанты питались артелью, в складчину.
В читинском остроге, было два десятка изб и несколько казенных строений. Здесь отбывали каторгу более семидесяти революционеров. Теснота, бледный свет, звон кандалов, насекомые, скудное питание, болезни раздражали людей, и без того измученных тяжёлым трудом. За неимением в Чите рудников арестанты выполняли различные работы, прокладывали новые дороги, улучшали старые, засыпали овраги, а в морозы работали на ручных мельницах.
Приезд Александры Григорьевны в Читу вызвал радостное оживление среди арестантов, к тому времени сильно изнуренных и ослабевших. Арестантам переписка была строжайше запрещена и всего тяжелее они переносили изоляцию. Саша писала письма к их родным. Эти письма, с мельчайшими подробностями быта декабристов, их мыслей, их душевного состояния, для родных были единственной связующей ниточкой с далекой, почти несуществующей, Сибирью.
Вскоре одиночество графини Муравьёвой было прервано приездом из России других декабристок: Натальей Дмитриевной Фонвизиной, Елизаветой Петровной Нарышкиной, Александрой Ивановной Давыдовой. Из Нерчинска вслед за мужьями в Читинский острог приехали Мария Николаевна Волконская и Екатерина Ивановна Трубецкая. С приездом женщин жизнь узников изменилась - изоляция бунтовщиков была разрушена. Жены декабристов - дочери из известных дворянских родов - держали себя гордо, свободно и подчеркнуто независимо в отношении сибирского начальства, большого и малого, которое не только вынуждено было считаться с ним, но и боялось их.
Они поселились в деревенских избах Вокруг огороженной частоколом тюрьмы вскоре выросла целая улица, которую местные называли «Дамской». Женщины сами готовили еду, ходили за водой, топили печи. Свидания с мужьями разрешались всего лишь два раза в неделю в присутствии офицера. Поэтому любимым времяпрепровождением и единственным развлечением у них было сидеть на большом камне напротив тюрьмы, чтобы иногда перекинуться словом с узниками.
Все женщины были необыкновенно дружны. Неугомонную, стремящуюся всем помочь Сашу, они в шутку называли между собой «Мурашкой». Необыкновенно простодушная и естественная, она всегда умела успокоить и утешить. Её поэтически возвышенное настроение придавало бодрость другим. Для мужа Саша была неусыпным хранителем и даже нянькою. И все-таки, эмоционально Александра была слаба. Пугалась многого, многое ее расстраивало.