*****
Несмотря на то, что спешила ехать вслед за мужем, Александра ненадолго задержалась в Москве. На прощальном вечере, который устроили родные Муравьевых, Александр Сергеевич Пушкин передал ей рукопись стихотворения, написанное Ивану Ивановичу Пущину, его товарищу по Царскосельскому лицею:
Во глубине сибирских руд Храните гордое терпенье, Не пропадет ваш скорбный труд И дум высокое стремленье. Несчастью верная сестра, Надежда в мрачном подземелье Разбудит бодрость и веселье, Придет желанная пора: Любовь и дружество до вас Дойдут сквозь мрачные затворы, Как в ваши каторжные норы Доходит мой свободный глас. Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут - и свобода Вас примет радостно у входа, И братья меч вам отдадут.
Она взглянула на строки и не смогла даже заплакать - от щемящего сердца восторга перехватило дыхание. Склонив голову в кружеве черной шали - Саша протянула Пушкину руку, а когда он приблизил ее к губам, то осторожно поцеловала курчавые завитки на голове.
- Сохрани Вас Бог! Вы - великий Поэт. Не знаю, как и сказать! - прошептала она. - Я непременно все передам Ивану Ивановичу и Никите. За них Вам - моя признательность, мое восхищение.
- А Вам - моё! Вы - святая Женщина! - ответил Поэт.
- Я - только Жена, - тихо проговорила она.
*****
Александра Григорьевна отправилась в Сибирь в начале января 1827 года. В дороге она вспоминала сверкающую огнями свадьбу с милым её сердцу Никитушкой, упоительный медовый месяц, балы, путешествия. Но чем дальше ехала она по бескрайней заснеженной Сибири, тем тусклее становились эти воспоминания. Почти два месяца - в лютые морозы и пургу длилась эта поездка. День, а порой и ночь, мчалась она в кибитке, довольствуясь, иной раз вместо обеда куском хлеба и стаканом чая, изредка останавливаясь в деревеньках и городках, отстоящих друг от друга на сотни вёрст. В Иркутске Александра Муравьева встретилась с Марией Волконской, которая также находилась на пути к мужу. Они обнялись то, смеясь, то плача - был повод к тому и другому, напились чаю, поговорили о своей дальнейшей судьбе и здесь же расстались. Княгиня Мария Волконская отправилась дальше, на Нерчинскую каторгу, а Александра Григорьевна в Читу, где находился ее супруг.
*****
Преодолев огромный путь, Александра первой из жен декабристов приехала в Читу. Встреча Муравьёвых состоялась на тюремном дворе. Саша не зарыдала, когда увидела обожаемого Никитушку в кандалах, похудевшего, грязного, обросшего бородой, в рваном тулупчике. Через минуту он был в объятиях жены. Долго продолжалось это нежное объятие. Полицмейстер суетился около них, просил оставить друг друга. Но просьбы были напрасны. Его слова касались их слуха, но смысл произнесённого не доходил до них. Никита обнимал жену, не замечая, что его слёзы смешиваются на лице со слезами Сашези.
*****
Она мчалась сюда, на край света, надеясь обрести счастье рядом с любимым. Однако по приезде ее уведомили, что видеться с мужем можно будет не чаще два раз в неделю, в присутствии офицера. Но и это известие не сломило её. На кратковременных свиданиях она старалась быть спокойной, радостной, ласково и тепло улыбалась мужу.
Александра купила небольшой деревянный дом недалеко от острога, чтобы, кроме установленных законом свиданий, иметь возможность каждый день хотя бы издалека видеть мужа. Ей, выросшей в окружении нянек и слуг, приходилось теперь самой рубить дрова, носить воду на жестоком морозе, когда руки в варежках примерзали к коромыслу и дужке. Солдаты, охранявшие крепость, всегда старались ей помочь, когда же она предлагала им за это деньги, возмущённо отмахивались:
- Что вы барыня, грех великий!
Вместе с приехавшей с нею горничной Лизой, Саша осваивала все премудрости кулинарного искусства, пекла хлеб и ватрушки, варила обеды для мужа и его товарищей - арестанты питались артелью, в складчину.
В читинском остроге, было два десятка изб и несколько казенных строений. Здесь отбывали каторгу более семидесяти революционеров. Теснота, бледный свет, звон кандалов, насекомые, скудное питание, болезни раздражали людей, и без того измученных тяжёлым трудом. За неимением в Чите рудников арестанты выполняли различные работы, прокладывали новые дороги, улучшали старые, засыпали овраги, а в морозы работали на ручных мельницах.
Приезд Александры Григорьевны в Читу вызвал радостное оживление среди арестантов, к тому времени сильно изнуренных и ослабевших. Арестантам переписка была строжайше запрещена и всего тяжелее они переносили изоляцию. Саша писала письма к их родным. Эти письма, с мельчайшими подробностями быта декабристов, их мыслей, их душевного состояния, для родных были единственной связующей ниточкой с далекой, почти несуществующей, Сибирью.