— Зачем... Зачем вообще это всё? — спросил Ари, растирая руку, которая начала с трудом двигаться. — Я ведь могу свет дарить и без этого всего!
— Можешь, но тогда не будешь отличаться от обычного клирика, коих в храмах хватает, — кивнул Снек. — Те тоже, кроме молитвы, ничего не могут.
Ари насупился и спросил:
— А что вы такое можете, что ни один клирик не повторит?
Клирик молча поднял руку и показал ладонь, на которой появился светящийся белоснежный огонек. Этот огонек за несколько секунд вытянулся и превратился в белоснежный меч, рукоять которого оказалась на ладони наставника. Спустя пару секунд оружие поплыло и превратилось в светящийся диск, который слегка изогнулся и превратился в щит.
— Свет может стать предметом. Он может лечить, может разогнать тьму в мертвом теле. Свет в своих свойствах уникален... как и тьма. — произнес Снек, постепенно втягивая свет обратно в ладонь. — Только церковь в большинстве случаев применяет его в... сыром виде. Через молитвы. Наш орден занимается... немного другим подходом. Мы используем его в прикладном понимании. Так, как поступают маги.
— Получается Янтарный орден — это орден магов света? — спросил послушник, не сводя взгляда с небольшой искорки на ладони наставника.
— По сути — да, — кивнул Снек. — И ты не представляешь, насколько сильно отличаются наши подходы от обычных клириков церкви. Нам не всегда нужна молитва... Я бы даже сказал, что мы это делаем больше по привычке.
— А то, что ты говорил про свет? Мол, если свет творит зло, то...
— Он меняет цвет, — кивнул клирик. — Это правда. И мы не исключение.
Ари взглянул на погодный артефакт и, сглотнув, спросил:
— Что мне делать, когда я смогу почувствовать силу?
— Учись вливать свет настолько слабо, чтобы все отражение света заканчивалось покалыванием кончиков пальцев. Когда у тебя получится, то...
В этот момент скрипнула дверь, и в нее заглянула миловидная женщина. Она остановила свой взгляд на Снеке и приподняла одну бровь.
— ... То мы с тобой продолжим уже с другим упражнением, — быстро свернул разговор наставник и поднялся. — Гош уже нализался, а значит, с тренировками у тебя сегодня передышка. Думаю, тебе стоит посвятить сегодняшний день... изучению света внутри себя.
— А...
— Сначала почувствуй силу, постарайся ее обуздать, а остальное уже потом, — отрезал Снек и направился к двери, бросив на ходу: — Я не надолго...
— Уверен? — с ухмылкой спросила девушка, выпрямив плечи и продемонстрировав высокую грудь, которую обтягивало платье.
— Нельзя ни в чем быть уверенным, — расплылся в улыбке клирик, подойдя к женщине. — Но мы что-нибудь обязательно придумаем.
Ари, оставшийся в комнате один, вздохнул, уловив из коридора сдавленное женское хихиканье.
— Мы же тут только второй день, — произнес он и встряхнул руками. — Когда он...
Парень мотнул головой, прогоняя ненужные вопросы, и положил руку на артефакт.
— Так, — произнес он и, сглотнув, попытался прочитать первую строчку молитвы. — Именем Единого и волей Его...
***
Гош держался за косяк и всеми силами старался не упасть.
— Что за пойло такое, — пробормотал он и медленно, неуверенно начал переставлять ноги. — Вроде, вино неплохое, но, прости Единый, так меня не развозило давненько...
Перебирая руками и ногами по стене, он добрался до выхода из здания.
— Главное мордой в грязь не войти, — произнёс паладин и сплюнул.
Он сделал несколько шагов вперед и с заметным опасением отпустил ручку двери. Секунда, вторая...
— М-м-м-мать!
Паладина мотнуло, и он ухватился за столб крыльца.
— Крепленая пакость... — просипел под нос Гош, обнимая столб. — Что за дрянь такая?..
Он поднял взгляд и осмотрелся.
На него смотрело несколько женщин, в взгляде которых читалось отвращение, пара мужчин, одетых в кожаную броню, смотрели осудительно.
— Как-то некрасиво вышло, — пробубнил он и сполз на крыльцо.
Усевшись на ступеньках, он устало вздохнул.
— Дядя, ты заболел? — раздался детский голос сзади.
Паладин повернул голову и обнаружил перед собой парнишку лет пяти в драной рубахе. Глаза голубые, а на голове копна соломенных волос.
— Заболел?... Да, я немного... Заболел.
— Тебе надо зеленушки белой поесть, — авторитетно заявил ребенок. — У тебя, наверное, жар.
— Нет у меня жара, — покачал головой Гош. — У меня что-то внутри сломалось.