— Я уверена, что это будет чудесный вечер, — с грустью заметила Калли, когда они стали убирать со стола. — Но нам действительно совсем нечего надеть.
— Да.
Крессида испытывала сложные чувства. Она радовалась, что ей не придется встретиться лицом к лицу с майором до истечения, оговоренного срока. И грустила, потому что… ужасно быть бедной и плохо одетой, когда есть возможность пойти на вечеринку. Но что ж, ничего не поделаешь. Утром она пошлет вежливый отказ.
На следующий день, когда она еще не успела написать извинение, в кухню вошел Том и протянул ей сверток.
— Что это? — Крессида потянула за шнурок. Она не просила его ничего покупать, ведь у них совсем нет денег. Сверток был округлый и мягкий, похожий на подушку. Том ничего не ответил и уже проделал половину пути к дверям, когда она развязала шнурок, развернула кусок холста, служивший оберткой, и обнаружила внутри отрез розового шелка.
— О, Том! — Она почти лишилась дара речи. Он был очень хорош. Отец им такого никогда не покупал. — С чего это…
— Вам и миссис Филлипс нужны красивые платья, не так ли?
— Но… Том, подождите! — Он уже взялся за ручку двери, но остановился и повернулся к ней, подняв брови.
Крессида погладила шелк, почувствовала его прохладную мягкость, не в силах подавить вздох восхищения. Под розовым шелком она увидела сине-зеленый, мерцающий, цвета морской волны. — Я не могу оплатить это, — пролепетала она.
— Вам не нравятся расцветки?
— Нет! Да! Шелк замечательный, нет слов, но…
— Это мой подарок вам, — сказал он. — К вечеринке. Я хотел, чтобы вы успели сшить себе что-нибудь красивое.
— Том… — Она тряхнула головой, чтобы избавиться от охватившего волнения. — Он слишком дорогой.
— Я так решил, — угрюмо ответил он. — Я продал несколько консулов[1], так что у меня были деньги, когда я увидел в лавке этот шелк и подумал, что он вам пойдет. Ведь я получаю пенсию, — сказал он, увидев, какое у нее стало лицо. — Не беспокойтесь за меня. Вы говорили мне, что я вам как брат? Разве брат не может сделать сестре подарок?
— Да, но не такой дорогой.
Она называла его братом много лет назад, когда была еще девочкой. Крессида понимала, что это больше, чем братский подарок. Том знал, как у них туго с деньгами. Он продал свои консулы не для того, чтобы купить шелк, а чтобы помочь им выжить. От этого его поступок был еще более ценным, а подарок так тронул ее, что она не могла корить его за это. Она закусила губу и кивнула:
— Спасибо, Том.
Уголки его рта изогнулись вверх.
Крессида водила рукой по шелку, уже прикидывая, какие платья они смогут сшить из него. Розовый, конечно, больше подойдет Калли, у нее темнее волосы и глаза. Сине-зеленый был невероятного оттенка, раньше она такого никогда не видела. По крайней мере, хоть один вечер они не будут выглядеть самыми бедными в городе.
Сомнений по поводу того, принимать ли приглашение, больше не оставалось. Теперь она уже не могла отказаться. И если быть до конца честной, она не сожалела о решении, принятом за нее. Прижимая сверток к груди, она взбежала вверх по лестнице, чтобы поскорее увидеть Калли, которая наводила порядок в своей комнате.
Когда Крессида показала ей материю, глаза ее широко раскрылись от удивления.
— Где ты взяла такой потрясающий шелк? — Она легко провела по нему рукой.
Крессида колебалась.
— Том купил его нам. Рука Калли замерла.
— С чего это вдруг?
— Я подумала, что он смертельно обидится, если мы откажемся. Он знает, как обстоят дела, и сказал, что это подарок. От брата — сестрам. — Калли убрала руку с шелка, явно обеспокоенная. Крессида опустилась на стул напротив нее. — Он сказал, что мы должны пойти на вечер к Хейзам красиво одетыми.
— Он так и сказал? Крессида кивнула.
Калли задумалась, закусив губу.
— Мы не сестры мистера Уэбба. Бабушка не одобрит, если мы примем от него такой подарок.
— Бабушка не узнает, — прямо сказала Крессида. — Если ты возражаешь только поэтому…
— Выходит, ты хочешь пойти на вечер в Пенфорд. Я знаю тебя, Крессида. Если бы ты совсем не хотела идти, ты бы сказала об этом мистеру Уэббу со всей определенностью, и он не стал бы покупать шелк.
Крессида колебалась. Она не могла остаться равнодушной при виде сине-зеленого шелка, не могла устоять перед мыслью о том, какой элегантной и даже красивой она будет в таком платье. И если загадочный майор Хейз увидит ее в этом…
— Джулия — моя подруга, — сказала она. — Она очень просила меня прийти, к тому же Пенфорд — чудесное место. Вечера у нас в основном свободные, так почему бы нам, не съездить в гости?
Калли смотрела на нее, прищурив глаза. Крессида чувствовала, как ее лицо начинает гореть, но ничего не могла поделать.
— Может быть, это поможет нам лучше понять майора Хейза и решить, хотим ли мы принять его помощь в розысках отца.
— Только у тебя есть сомнения на этот счет, — не преминула заметить Калли. — Что ты имеешь против него?
Крессида сама толком не знала этого, только чувствовала, что не способна вести себя разумно в его присутствии.
— Тебе не кажется странным, что человек, которого пять лет, считали умершим, да еще и предателем, вдруг внезапно воскресает? И не просто появляется здесь, а приходит к нам и предлагает помочь отыскать отца? Почему лорд Хейстингс прислал его, человека, к которому, по всей видимости, ни у кого нет доверия и, у которого могут иметься свои соображения?
— У лорда Хейстингса могла быть на то серьезная причина… — Голос Калли замер.
— Да, только неизвестно какая. — Крессида вздохнула, барабаня пальцами по свертку, который лежал на ее коленях. — Даже Джулия сказала, что она не знает, можно ли ему довериться.
Калли снова пощупала шелк.
— Мне кажется, у нас нет выбора. Ты сама сказала, что мы представления не имеем, куда мог отправиться отец и почему. Майор Хейз — единственный, кто предложил помощь, и мы нуждаемся в ней. Через две недели надо будет платить за аренду, мы вот-вот окажемся без лошадей, мы должны половине торговцев в городе, и у нас практически не осталось средств. Если отец не вернется в ближайшее время, нам придется обращаться за пособием по бедности.
— Я знаю. — Крессида покачала головой, отстраняясь от сказанного. — Хорошо. Обещаю, что на следующий день после визита в Пенфорд я выскажу свои конкретные соображения — за или против. А пока мы едем к ним и замечательно проведем время.
— Нам придется шить ночами. — Калли с загоревшимися глазами отложила старое коричневое платье, починкой которого занималась.
— Берись за ножницы, — усмехнулась Крессида. — Нам надо замечательно выглядеть!
Два дня они шили по утрам, быстро управляясь с самыми необходимыми хозяйственными делами, а затем допоздна, уже после ужина. Калли, которая разбиралась в шитье и фасонах, скроила из струящегося шелка два платья, а Крессида спорола кружево для отделки со своего лучшего старого платья. Крессида умела делать красивую строчку, и выполнила большую часть работы с основными швами, тогда как Калли уже занималась отделкой — мастерила розочки для украшения подола, подшивала рукава тоненькими косыми бейками.
Занимаясь творческой работой и предвкушая удовольствие от предстоящего вечера, они забывали о безденежье, об исчезновении отца и о том, что бабушка тает у них на глазах. Бабушка сидела с ними днем, улыбалась, даже смеялась с ними — совсем как раньше, в Портсмуте. Поздно вечером с ними сидел Том, курил в уголке свою трубку и краснел, если Калли показывала ему рукав или юбку и спрашивала его совета. В течение этих двух дней Крессиду не одолевала тревога. Она жила в предвкушении волнующих событий и мечтала о вечере, на котором будет хорошо одета и полностью свободна от забот.
Когда наступило время ехать в гости, в Бригхэмптоне царила суматоха. Надев через голову греховно мягкий шелк, Крессида затрепетала, любуясь собой. Аквамариновый шелк удивительно подошел к цвету ее кожи и волос, а фасон очень подходил ее фигуре. Она покрутилась, наслаждаясь покачиванием юбки, замечательным ощущением шелка на коже, и на какой-то миг почувствовала себя красавицей.
1
Имеются в виду наполеондоры, французские золотые монеты достоинством 20 франков, на которых был изображен Наполеон, а ниже и надпись «консул». — Здесь и далее примеч. пер.