— Да. Я имел удовольствие на днях познакомиться с ними обеими.
— Неужели? — В голосе матери послышался интерес. — Так вот где ты был? А я-то гадала. Мне следовало бы знать, привлекательные леди по соседству…
— Не начинай сватовства, мама, — ровным голосом сказал он. — Я заезжал к ним, чтобы предложить свою помощь в розыске сержанта Тернера.
Она остановилась и с удивлением посмотрела на него:
— Боже, а я и не знала. Ты знаешь сержанта Тернера?
— Нет. — Она ждала объяснения, глядя на него широко открытыми синими глазами. Алек неохотно добавил: — По просьбе одного человека в Лондоне.
— Вот как! — Она обрадовалась, словно ждала этого с того самого момента, как он возвратился домой. Скорее всего, так и было. — Ты был в Лондоне? Александр… — Она дотронулась до его руки. — Дорогой, я не знала, что сказать людям. Все так… интересуются, что с тобой было, какие приключения могли выпасть на твою долю…
Алек испытывал стыд и неловкость. Его мать терпеливо ждала, когда он все объяснит ей, а он не сказал ни слова. Люди, разумеется, судачили о нем, он знал это. Следовало бы сочинить какую-нибудь историю, о ранениях, неудачах, может быть, о тайной страсти или потере памяти — в общем, что-нибудь такое, чем можно было бы объяснить, его отсутствие последние пять лет. Он уже не раз ловил себя на придумывании подробностей своего недавнего прошлого, это уже становилось привычкой. «Говорите что хотите, — учил его Стаффорд, — кроме правды. Правду — никогда. В какой-то момент это может вам навредить».
Но это относилось к чужим. Алек не хотел лгать матери, если в этом не было особой необходимости.
— Я был в Лондоне, — неопределенно ответил он. — Об этом одолжении попросил меня некто из армии. Мисс Тернер написала ему письмо с просьбой о помощи, и он попросил меня заняться этим.
— О, — его мать была в замешательстве, — армия, понимаю.
Он надеялся, что нет.
— Я не хочу, чтобы кто-то об этом узнал — из-за его семьи. Они кажутся славными женщинами, и мне бы не хотелось травмировать их. — Он слишком поздно вспомнил, что мисс Тернер еще не дала своего согласия и, возможно, ему придется вести расследование самостоятельно. Но она была здесь — это наверняка означало, что она склоняется к тому, чтобы дать согласие, хотя ему в любом случае надо действовать, не дожидаясь ее реакции. Внезапно он осознал, что уже несколько минут неотрывно наблюдает за ней, и отвернулся.
— Конечно. — Тень легла на лицо матери. — Вот почему ты вернулся домой. Потому что тебя послали сюда.
Печаль в ее голосе пронзила его. «Никогда не говорить правду». Алек опустил голову.
— Нет, — тихо сказал он. — Я вернулся домой из-за Фредерика.
Глава 10
Крессида прекрасно проводила время. Большинство гостей оказались приятными людьми без претензий, достаточно тактичными, чтобы не упоминать о том, ради чего их собрали, и настроенными получить удовольствие от вечера. Когда Джулия, извинившись, вышла, чтобы распорядиться насчет напитков, Крессида с удивлением обнаружила, что прошло уже почти два часа.
— Я рада, что мы приехали, — тихонько заметила Калли, оказавшаяся рядом с ней.
— Я тоже, — призналась она.
— И не только потому, что приятно снова почувствовать себя хорошенькой, хотя это тоже чудесно. — Она задвигалась, заставив колыхаться свои юбки, ей очень нравилось смотреть, как по шелку пробегает рябь от падающего на него света. — Так хорошо оказаться в обществе.
— Уверена, что присутствующие джентльмены думают то же самое. Ты сегодня выглядишь замечательно.
Ее сестра сморщила носик — чуть-чуть, чтобы не испортить свою привлекательность.
— Не все они смотрели на меня. — Она помолчала. — Майор Хейз определенно то и дело бросал взгляды на тебя.
Крессида удивленно встрепенулась.
— Не может быть.
— Не веришь? — Калли нашла его глазами. Крессида из-под опущенных век взглянула туда же и заметила, что он смотрит в ее сторону. Он стоял рядом с матерью, потом наклонился к ней, что-то сказал, и они вышли из комнаты. — Клянусь, каждый раз, когда мне случалось взглянуть на него, он пребывал в задумчивости и смотрел на тебя.
— Чепуха. — Крессида рассмеялась.
— Ты сегодня такая хорошенькая. Может быть, так и есть.
— Он, наверное, прикидывает, где я прячу свой пистолет. — Калли засмеялась, а Крессида ухмыльнулась. Она умерла бы от смущения, если бы кто-нибудь еще узнал о том, как она целилась из пистолета в их хозяина.
— Ты всегда поднимаешь меня на смех, когда я высказываю предположение, что ты кому-то нравишься.
Крессида посерьезнела.
— Я уверена, что он смотрел на меня не по этой причине. Сама мысль об этом нелепа. — Стоило лишь вспомнить о пронзительных взглядах, бросаемых на нее, словно… Крессида вздрогнула и нахмурилась, еще раз давая сестре понять, как нелепо высказанное ею предположение. Хотя он и в самом деле часто смотрел на ее губы.
— Сомневаюсь, что это нелепо, — призналась Калли. — Только вот каждый раз, когда я говорю о таких вещах, все равно о ком, ты все превращаешь в шутку.
Крессида повернулась и пошла к открытым дверям. Калли вслед за сестрой вышла в пустой холл.
— Это и есть шутка. Джентльмены смотрят так на тебя, а не на меня. Мне все равно, — добавила она, заметив укоризненный взгляд сестры. — Правда, все равно.
— Не может быть.
Крессида отрицательно замотала головой, пробежала пальцами по краю мраморной столешницы. В холле было тихо и прохладно, пахло розами. Ей нравился благородный покой этого дома. Пенфорд был великолепным, без всякой вычурности, элегантным, но нехолодным. Это был демократичный дом, где детям позволялось бегать по коридорам. Все комнаты, радуя глаз, всегда украшала какая-нибудь зелень.
— Ты всегда была симпатичнее меня, все знают. Ты более сдержанная, у тебя приятные манеры, ты мягче, так что ни у кого не может возникнуть желания смотреть на меня, когда рядом есть ты.
— Не думаю, что многое из сказанного тобой соответствует действительности, но даже если бы это было так, это вовсе не означает, что каждый мужчина предпочтет тебе меня. — Крессида фыркнула, и Калли веером шлепнула ее по руке. — Они и не предпочитают! А ты этого не признаешь.
Крессида снова фыркнула. Ей не нравился этот разговор. Калли не виновата, что она своей язвительностью отпугивает мужчин. Просто легче отшучиваться, чем вслух признаться перед всеми, что на самом деле она ничего не имеет против того, чтобы выйти замуж, если только она найдет кого-то, кто не будет смотреть на нее как на чудачку. Ей бы найти процветающего хозяина постоялого двора, который был бы слишком занят, чтобы замечать ее неказистость, и которому были бы даже на руку ее острый язык и приземленность.
— Ты вообще не собираешься выходить замуж? Никогда?
С губ Крессиды был готов сорваться резкий ответ, но она сдержалась и заставила себя сказать честно:
— Наверное, я была бы не против, если бы нашелся такой человек… — Она посмотрела на Калли и вздохнула. — Почему ты спрашиваешь?
— Потому что я все время думаю о наших проблемах и о том, что нам делать. Если бы одна из нас вышла замуж…
Крессиду охватила паника, но она бросила на сестру испепеляющий взгляд, чтобы скрыть свое состояние.
— Ты снова наслушалась бабушку.
— Нет, — спокойно ответила Калли. — Я сама додумалась до этого. Крессида, что нам делать? Если бы одна из нас вышла замуж за состоятельного человека, он бы нас обеспечил и бабушку прокормил. — Это была правда. Им нужно было подумать и о бабушке с ее слабеющим разумом и немощным телом. — Признаюсь, это мысль пугает меня, — голос Калли дрогнул, — но я слишком эгоистична, чтобы не думать об этом.
— Но за кого? — Теперь они говорили шепотом, придвинувшись, друг к другу. Крессида сжала руки сестры. — У тебя есть кто-нибудь на примете?