Невозмутимый и насмешливый следователь Шилов выскочил из квартиры полковника Зиминой красный как рак.
— Ну ты артист, Ткачев! — Ира, покусав губы, все же не выдержала и расхохоталась, передразнив: — “Правда, милая?”
— А че, по-моему, удачно вышло, — тоже засмеялся Паша и взял со стола ключи. Взглянул на связку и, разом посерьезнев, повторил вчерашний вопрос: — У вас что-то случилось?
— С чего ты взял? — приподняла бровь начальница.
— Ну я же вам не Шилов, — усмехнулся Паша, пытаясь поймать ее ускользающий взгляд.
— Ткачев, за помощь и за машину спасибо, а вот лезть куда не нужно я тебя не прошу! — одернула Зимина, в голосе отчетливо засквозили металлические нотки. Паша несколько мгновений всматривался в непроницаемое лицо и наконец поднялся из-за стола, поняв, что не дождется ответа.
Легкий, но неотступный аромат, оставшийся на губах, тревожил неправильно, странно и непозволительно-сладко.
========== Часть 16 ==========
Они опоздали. Столько утомительных дней было потрачено, столько бессонных ночей… Трясли всю биографию Цаплина, пробивали друзей и сослуживцев, вплотную принялись за тех смельчаков, которые с подачи “командира” разгромили отдел, однако ничего, кроме безобидных дымовух и бутылок с зажигательными смесями, при обыске у них не нашли. Но Ира чувствовала, что все не так просто, что есть что-то еще, точнее, кто-то — не забавы же ради Цаплин хранил у себя в гараже оружие и взрывчатку. Значит, где-то должно рвануть, причем в самом прямом смысле этого слова.
Чутье снова не подвело. Ира, вылетев из служебной машины на заполненную людьми улицу, успела подумать, что это уже слишком.
— Что там? — спросила требовательно, не обращая внимания на суетящихся вокруг — кинологи с собаками, группа захвата, какие-то штатские…
— Да псих какой-то в здание с оружием пробрался. Охранник его засек, успел тревогу поднять, а потом его и…
— Ясно. — Тяжело выдохнула, на мгновение зажмурившись. — Что-то требует?
— Ничего. Молчит, сволочь. Наш переговорщик пытался в разговор вступить, так он гранату из окна выбросил.
— В здании кто-то есть?
— Директор, несколько учителей, насчет детей пока не ясно, выясняем. Но группа уже наготове, так что если что…
Если что, зло передразнила Ира. Как будто сейчас ничего не происходит! Чертыхнувшись сквозь зубы, полезла обратно в салон. Несколько минут бессмысленно наблюдала за суматохой, пока от ряби камуфляжей не начали слезиться глаза. Почему-то вспомнилось происшествие почти год назад, когда ее сын оказался в заложниках психа с ружьем. Как, окаменев от страха, не могла даже осознать в полной мере серьезность происходящего, отработанно раздавая приказы, ожидая новостей. Как Ткачев, даже не позаботившись, чтобы надеть броник, рванул туда, в самую гущу событий, не дожидаясь ее просьбы; как за секунду до того, как заключить сына в объятия, успела встретиться с Пашей взглядом, без слов благодаря, — он даже не догадывался, наверное, сколь много сделал… Встряхнувшись от ненужных воспоминаний, привычно нащупала в сумочке пистолет и, больше не медля, вновь выскользнула наружу.
— Ирин Сергевна, вы куда? — Ира готова была поклясться, что еще минуту назад его не было в этой тусклой круговерти деловитых лиц, но сейчас Паша стоял у самых дверей и явно не собирался ее пропускать. Медленным, недоверчивым взглядом окинул хрупкую, натянуто-собранную, решительную фигурку, не сразу понимая. — Вы… вы чего, с ума сошли совсем?! Да он же псих! Шагу сделать не успеете, как он вас и всех остальных положит!
— Я просто с ним поговорю. — Спокойный, словно замороженнный голос; ложь — такая беззастенчивая и откровенная, что захотелось скривиться. — Он же не дурак, чтобы в оцеплении, на глазах у всех, убивать полковника полиции.
— Да вы сами-то слышите, че несете? — Невольно повысил голос, поддаваясь постепенно закипающему раздражению. — Да ему же вообще на все плевать, грохнет и не посмотрит, кто перед ним! Вам чего, совсем жить надоело?!
— Пропусти, — заледеневше-тихо, холодным и твердым взглядом ввинчиваясь в горяще-темные омуты напротив. Легко, словно он был какой-то декорацией, отодвинула в сторону, переступая порог.
Паша завис лишь на долю секунды, тут же яростно выругавшись и бросаясь следом.
Двое в форме, застывшие у лестницы на второй этаж, даже не пошевелились, пропуская их. Ира остановилась, переводя дыхание — отчего-то вдруг стало больно дышать, а сердце колотилось как обезумевшее — уж явно не от того, что преодолела несколько ступенек. Сбросила туфли, чтобы не выдать себя грохотом каблуков; сжала в руке пистолет — холод металла придал трезвую четкость мыслям.
— Это безумие, — горячие пальцы стальной хваткой стиснули локоть. Обернулась, даже не вздрогнув от этого бесцеремонного жеста, взглянула все с той же мертвенной невозмутимостью и равнодушной уверенностью, только из самой глубины глаз на миг полыхнуло, обожгло недовольством.
— Ты-то чего поперся?
Торопливо выпустил руку, так ничего и не ответив, двинулся дальше, держась впереди начальницы.
— И чего теперь? Душеспасительные беседы с психом будем вести и дожидаться, когда и нам гранатой прилетит? Или что?
Ничего не отвечая, приостановилась, взглядом безошибочно находя нужную дверь — обострившийся слух уловил тихое жалобное хныканье. Оценивающе осмотрелась, повернулась к Ткачеву.
— Дверь хреновая. Справишься?
Молчаливый кивок.
— Только имей в виду, у нас один шанс, и тот на эффекте неожиданности. Не было бы там заложников… — стиснула зубы, зло выдыхая, — лично бы ублюдка…
Распаляется, понял Паша. Накручивает спасительный отрезвляющий гнев, помогающий сосредоточиться и не позволяющий задуматься над происходящим и над последствиями.
На миг замерла, вдруг протянула руку, касаясь плеча и чуть заметно кивнув.
— Ну, с богом, — одними губами, вскидывая пистолет и прижимаясь к стене у самой двери.
А дальше все мелькнуло обезумевшим калейдоскопом — с треском обрушенная дверь, зажатая граната в руке захватчика, удар, брызнувшие в стороны осколки оконного стекла, оглушительный грохот, дым, опаляющий лицо жар… Паша успел только рухнуть на пол за мгновение до того, как уже в воздухе за окном разорвалась граната.
— Товарищ полковник, это, конечно, было круто, но… — командир группы захвата выразительно взглянул в сторону Ткачева. — А ты, парень, вообще псих. А если б не успел? Если бы граната у тебя в руке взорвалась? Чего вы вообще полезли?..
— Кажется, нас только что назвали психами, — хмыкнул Паша, едва ворчливый командир скрылся из виду. Зимина медленно опустилась на заднее сиденье рядом, прикрывая глаза.
— Ткачев, давай напьемся, а?
— Хорошее предложение. Отказываться я, конечно, не буду, — слабо усмехнулся в ответ и сжал узкую подрагивающую ладонь своей только что заботливо перебинтованной рукой.
Подвиги сближают, твою мать.
***
— Ирин Сергевна, еще одна порция и мне завтра снова придется устраивать у вас вытрезвитель на дому, — без улыбки предупредил Паша, наблюдая, как стремительно пустеет бутылка. Зимина неопределенно дернула плечом и отломила кусочек шоколада, сбивая сладким навязчиво-терпкий привкус алкоголя. Паша, помедлив, набросил на чуть заметно дрожащие плечи свою куртку и застыл, не убирая рук; не дождавшись протеста, притянул, обхватывая рукой, — Зимина даже не дернулась.
— Вы сумасшедшая, Ирина Сергеевна, — произнес очень тихо почти в самые губы. Колотило от странного, бешеного азарта, вспенивающего кровь адреналина, но больше — от страха. И вовсе не за себя — еще один повод для выжигающей самоненависти.
— Сам-то, — бледные губы дрогнули в подобии усмешки. — Чего потащился? Еще и граната эта…
— Ну а как по-другому? — Прижал ближе, крепче, теснее, снова не осознавая, что творит — он не мог помнить в такие моменты, как тогда, видя ее спящей в своей постели, или как сейчас, боясь разжать руки. — Куда вы, туда и я. Иначе никак.
— Как нитка с иголкой? — тихо усмехнулась в тонкую ткань футболки, чувствуя под щекой лихорадочные удары сбивчиво грохочущего сердца.