— Может быть. — И, почти касаясь губами растрепанных, пахнущих пылью и почему-то земляникой волос, сдавленно выдохнул, испуганно-восхищенно повторив: — Сумасшедшая…
***
Наверное, это действительно было безумием, глупостью, самоубийством — как угодно. Но что-то вело ее, спокойно, решительно, безрассудно, с того самого случая в ангаре, и продолжало вести теперь. Что-то глупо-жертвенное, неосознанное, инстинктивное, не имевшее ничего общего с ледяной расчетливой жесткостью, въевшейся в самую ее суть. И когда поймала чужую пулю, спасая Паше жизнь, и когда сидела у него в квартире, отлично осознавая, что он выставит ее при первой возможности; и когда готова была разделить с Климовым всю вину, лишь бы не пострадали другие; и когда собиралась без размышлений убрать Вадима, лишь бы снова не пострадал Паша; и когда, даже не задумываясь над другим, менее кровавым и опасным вариантом, согласилась выполнить требование неизвестного, приказавшего ей убить человека, если хочет сохранить жизнь Ткачеву. Может и был иной выход, может и не так страшно все было на самом деле, — она не осмелилась проверять, рискуя его жизнью. И сегодня снова…
Сегодня она снова совершила очередную глупость, теперь уже вместе с ним, безрассудно бросившимся следом. Зачем он это сделал? Сумасшедший мальчишка…
— Ир, ты, по-моему, меня не слушаешь, — с мягкой укоризной заметил Андрей, откладывая вилку и внимательно глядя на нее. — Что-то случилось?
Проще сказать, чего не случилось, хмыкнула про себя Ира. Протянула руку, находя ладонь спутника, легонько сжала, взглянув в глаза особенным, неотрывным, многозначительно-обещающим взглядом. Андрей вряд ли понял, чего она хочет, но послушно подозвал официанта, успев бросить на Иру озадаченный взгляд.
— Ты сегодня какая-то не такая, — произнес осторожно, едва очутились в машине. Ирина, ничего не отвечая, с вкрадчивой требовательностью потянулась к нему, дразнящими движениями пальцев поднимаясь по плечу, затем немного в сторону, наконец нащупывая в полумраке пуговицу мужской рубашки и ловко, без малейшей дрожи, расстегивая ее.
— Ир, ты что… Прямо здесь… — вздрогнул, торопливо перехватывая ее руку.
— А что такого? — каким-то несвойственно-хищным, ласково-мурлыкающим голосом протянула Ира едва слышно. — Мне сегодня так хочется… не по правилам…
Не получив отклика, разочарованно вздохнула, выпрямляясь и возвращая на лицо маску хорошей разумной девочки — от привычной роли сегодня мутило. В крови все еще бушевал какой-то ненормальный азарт, а скопившееся, переполнявшее до краев напряжение рвалось наружу — дико, яростно, сумасбродно. Хотелось какого-то безумия, необдуманности; даже близости хотелось иначе — горячо, крышесносительно, ненормально, до слабеющих ног, до тумана в голове, до полной неспособности мыслить… Но она, похоже, совершенно забыла, что такое Андрей.
— Ир, Ир, подожди… — Ирина первой выскользнула из кабины лифта, позволяя обалдевшему от ее напора Михайлину немного прийти в себя. Уже нашарила в сумочке ключи, как вдруг:
— Здравия желаем, товарищ полковник!
Два салаги-пэпээсника, тащившие с верхнего этажа какого-то пьяного в лоскуты типа, притормозили, вытянувшись в струнку и беззастенчиво таращась на одетую в шикарное вечернее платье суровую начальницу.
— Не понял? — медленно переспросил Андрей, когда стих торопливый топот форменных ботинок. Ира со вздохом толкнула дверь квартиры.
— Кажется, нам пора поговорить.
========== Часть 17 ==========
Андрей ушел, хлопнув дверью, не поскупившись на прощание на целый набор возмущенно-патетических реплик, суть которых состояла в том, как он ошибся и какой она оказалась гениально-артистичной лгуньей. Ира, стоя в прихожей, с кривой усмешкой подумала, что узнанная им случайно правда ничто по сравнению с тем, что ей еще приходилось и приходится скрывать. Интересно, в какой бы шок впал добропорядочно-правильный до оскомины Андрэ, выясни он случайно, что лже-юрист, полковник полиции — безжалостная убийца, “крестная мама”, держащая железной хваткой целый район, руководитель “кружка по интересам”, решающего, кого казнить или помиловать…
Окинув взглядом накрытый стол — ваза с фруктами, бокалы и бутылка вина, — Ирина отошла к окну, вытянула из лежащей на подоконнике пачки сигарету, с наслаждением затянулась, выпуская дым в стылый вечерний воздух. Обнаженные плечи опалило прохладой, босые ступни моментально замерзли, но она не потрудилась даже просто протянуть руку и закрыть окно. Сковавшее равнодушие прорезала лишь досадливая мысль, что, ввязавшись в эти отношения, которые даже и отношениями-то нельзя назвать — так, физиологическая потребность, — вновь вспомнила о женской стороне натуры: то, чем не заморачивалась целых два года, после расставания с Глухаревым погрузившись в решение проблем, а затем в борьбу с “палачами”. “Может, на мальчиков по вызову перейти, когда уж совсем припрет?” — посмеялась про себя Зимина, совсем не чувствуя ни малейшего разочарования или чувства вины. А ведь казалось, что в какой-то мере привыкла и привязалась к Андрею, не единожды помогая и довольствуясь редкими необременительными встречами. Правда, эти встречи, кроме беззаботно-пустых разговоров и “физиологии” на слабую троечку не приносили ничего особенного, так ведь и она уже давно не юная школьница, чтобы ожидать любви до замирания сердца и секса до фейерверков перед глазами…
— Напиться, что ли? — хмыкнула вслух Ира, устраиваясь с бокалом на диванчике и вытягивая ноги. На мгновение мелькнула мысль, не позвать ли Лену, но тут же отпала: изливать душу, выкладывать все подробности… Да ну это все. Не то у нее настроение, слишком устала.
Настойчивый и раздраженный звонок в дверь поставил окончательный крест на перспективе спокойно провести остаток вечера.
***
Все пошло прахом. Он догадывался, предвидел, что это запутанное, нелогичное дело будет не из простых, что немало усилий нужно будет приложить, чтобы разобраться, что не один конфликт с вышестоящими придется пережить и отразить. Но он точно не ожидал, являясь с докладом к своему непосредственному начальнику, что вместо скупой похвалы и дальнейших распоряжений услышит раздраженно-недовольное “Отставить”.
— Не понял? — Шилов медленно выпрямился, непонимающе взглянув.
— Чего ты не понял? — поморщился начальник с таким видом, словно отмахивался от назойливой мухи. — Приказано дело передать другому следователю, а тебя отправить на борьбу с провинциальной коррупцией, так сказать. Чтобы простые люди, так сказать, видели, что не зря мы свой хлеб едим. И чтобы престиж отдела поднимать, так сказать.
— Но я же…
Он мог сказать много чего о том, сколько времени и сил вложил в это дело, о том, что у него имеется куча интересных соображений, догадок, версий, идей, как и на чем можно зацепить Зимину и ее команду; что это дело он вел с самого начала и по меньшей мере странно отдавать его кому-то другому… Но он не сказал. Потому что начальник, вроде как сочувственно-понимающе качнув головой, помедлив, признался:
— Приказ сверху. Спорить, как ты понимаешь, я не могу. Есть еще вопросы?
Вопросов у Шилова не было. Кроме одного, возмущенного и вместе с тем восхищенного: как это Зиминой удалось?
***
Паша отлично понимал, что, сколько бы ни пытался выяснить у Зиминой, что происходит, ответом в лучшем случае окажется ледяное молчание. Но ведь что-то было! Что-то, из-за чего он оказался в камере без каких-либо объяснений на целую ночь наедине с тремя отморозками; что-то, почти незаметно сломившее отрепетированную, непробиваемую выдержку железного полковника — что-то страшное и непоправимое; что-то, о чем он мог только догадываться, но чего не мог понять.
Он ведь в тот же день, желая во всем разобраться, снова явился в отдел, уже совершенно в ином качестве. Но визит не дал ровным счетом ничего: к начальнику его попросту не пустили, заявив, что того якобы нет на месте. Расспросы насчет бравых парней, притащивших его сюда в прошлый раз, тоже не принесли результата — то ли он так плохо их запомнил, то ли это были вообще какие-то левые люди, даже не работающие здесь и привлеченные для разовой акции.
В общем, с этой стороны полный облом. И, не придумав ничего умнее, Паша принялся изучать сводки происшествий на ту самую ночь, начиная с того момента, как оказался в КПЗ. На первый взгляд ничего интересного: ДТП, грабежи, кражи, “парашютист”, наркоман с передозом… Уже почти отчаявшись, скользнул глазами по строчкам и насторожился: буквально за пару часов до того, как в отдел явилась разъяренная Зимина, в своей квартире был застрелен некий бизнесмен Жуков. Прихожая, выстрел в упор, оружие на месте преступления, ни малейших следов. Дыхание перехватило. Еще слабо и глупо утешил себя надеждой, что просто совпадение, мало ли совершается похожих преступлений… Но, хватая телефонную трубку, уже знал: ни о каком совпадении речи не может быть.