— И двинулись через перевал?
— Полагаю, что так. Это не русские.
— Да? — Командир дернул бровью. — Почему ты так уверен?
— Русские просто так не ушли бы. — Умар погладил свою бороду и усмехнулся. — Это не в их характере. Они прихватили бы кого-нибудь из наших или взорвали пулеметный дот. Так поступили бы демидовские, и так поступил бы я сам.
— А ты здесь при чем?
— У нас были одни и те же учителя. Там, — мужчина неопределенно махнул рукой, — в Старом Свете.
— Это могли быть люди из разведки третьего батальона.
— Нет, это слишком далеко для них. В этих краях они не работают.
— Уверен?
— Все люди ошибаются. Тем не менее, полагаю, что это именно те, которых мы ищем.
— Сколько надо времени, чтобы их догнать?
— В этих горах? — уточнил Умар. — Они опережают нас на целых шестнадцать часов. Скоро стемнеет, и отправиться в погоню мы сможем только на рассвете. И еще… Эти люди знают эти места не хуже местных жителей. Если мы не поймем, куда они направляются, то искать можно до бесконечности.
— Так уже было… Ты забыл?!
— Я все помню, — спокойно ответил мужчина. — У меня очень хорошая память.
— Да… конечно, — Асхад подошел к нему и положил руку ему на плечо. — Не обижайся, Умар. Я ценю и помню все, что ты сделал для меня и моей семьи. Я ничего не забыл. — Он несколько секунд молчал, потом кивнул в сторону ворот. — Что говорят испанцы?
— Утверждают, что привезли обещанный заказ и больше ничего не знают.
— Кто заказывал и что именно?
— Он заказывал рабов. — Умар кивнул на стонущего человека. — Но испанцы лгут. Очень убедительно, но лгут. Я это чувствую.
— Согласен — хазачу дешнаша вуза ца во.[4] Не следует их отпускать. Нам не нужны свидетели семейных разборок. Ничто так не ослабляет, как слабые родственники. Сделай так, чтобы они исчезли.
— Хорошо.
— Вы обыскали дом?
— Да.
— Что нибудь нашли?
— Да. — Умар сделал небольшую паузу.
— Что именно?
— Я полагаю, что вам лучше самому это увидеть.
— Хорошо, показывай…
Они прошли в дом, где в одной из комнат на полу лежало несколько кожаных мешков. Рядом с ними — трое боевиков. Повинуясь жесту Умара, они вышли на улицу.
— Вот…
Асхад опустился на корточки, дернул кожаные шнурки, которыми была завязана горловина одного из мешков, и запустил туда руку. Спустя несколько секунд он гортанно ругался, перемешивая чеченские слова с русскими:
— Я так и знал! И эта орденская свинья тоже знает! Но вот откуда…
— Орден всегда все знает, — пожал плечами Умар. — Все или почти все.
— Вот уж нет, — оскалился Асхад, — если бы они все знали, то нам не пришлось бы искать иголку в стоге сена. Ладно, проблемы с Орденом будем решать потом. Сколько здесь?
— Больше двадцати килограммов, — сухо ответил его собеседник. — Основная часть — это золотой песок. Крупный. В одном из мешком сложены самородки. Мелкие, но их много.
— Значит, все-таки есть прииск… Сколько сейчас стоит один грамм золота?
— В банке Ордена? Десять экю, если не считать комиссионный сбор.
— То есть в этих мешках — около ста пятидесяти тысяч?
— Именно так, Асхад.
5 год по летоисчислению Нового мира.
Ангар № 39, Порто-Франко.
Четырехместный жилой вагончик пропах табачным дымом, оружейным маслом и кофе. К этим ароматам примешивался еще один. Его безошибочно узнает любой мужчина, который отдал часть своей жизни военной службе. Запах армейской формы. Привычный и неистребимый. Как выразился по этому поводу Карим: «А что вас удивляет, господа? Это обычный „коктейль“ для мужского жилья, если в нем нет женщин». Пожалуй, он прав — дамы в нашем доме не появлялись. К нашим мимолетным подружкам мы выбирались сами, посвящая этому редкие свободные вечера.
Наш временный дом? Ничего особенного. Две двухъярусные койки, расположенные в крохотных кубриках по краям вагончика. Маленькая душевая, совмещенная с туалетом, и небольшая кухня, служившая и гостиной и кабинетом. У входных дверей — стойка для оружия. Два «калашникова» и одна М16А2, принадлежащая Пратту. Есть еще оружейный шкаф, где хранятся все остальное вооружение и амуниция.