Очередь! Пауза. Очередь! Пауза! Очередь! Пауза. Очередь! – Он не стреляет, он так поёт! Короткими пулемётными очередями, рисует ноты в телах бандитов.
Беру на прицел следующего бандита. Он ещё живет, движется, бежит, в надежде спрятаться и выжить. Выстрел! Вижу, как моя пуля попадает ему в шею и он падает. Ещё один. Выстрел! Бандит тяжело оседает на землю, словно решил отдохнуть. Сейчас завалится на бок и сдохнет. Дохни тварь! Выстрел! Нет времени рассматривать… Следующий… Выстрел! Сбоку от меня осыпается земля и неожиданно появляется Шайя.
– Дьявольщина, Поль! – короткая очередь, – Я оставил парней шерифа. К ним добрались пять человек с центрального. Зелёные новички, но рвутся в бой. Думаю людей хватит, чтобы отбиться! Но эти твари, – он отбивает короткую очередь и прячется за бруствер. Выбивает магазин и поворачивает ко мне перемазанное пылью лицо. Вижу его белозубую, похожую на оскал, улыбку.
– Не слышу!
– Эти твари лезут, словно они бессмертные.
– Им надоело!
– Что? – треск выстрелов перекрывает наши голоса.
– Спать! – кричу я. – Им надоело ночевать в саванне!
– Значит, – Карим хрипло матерится и бросает мне тяжёлую связку брезентовых подсумков с уже набитыми магазинами. – Значит выспятся под землей!
Секунду спустя он срывается с места. Слышу его мат. Прямо перед нашим бруствером взрывается граната и сильно бьёт меня по ушам. Звуки на несколько секунд исчезают. Перед глазами красный туман и всё немного плывёт. Встряхиваю головой, чтобы сбросить оцепенение. Несколько минут спустя звук возвращается. Неожиданно и так резко, что я даже морщусь от боли, бьющей по голове.
Вместе с болью исчезает туман и я вижу полтора десятка бандитов. Они что‑то кричат и идут прямо на нас. В полный рост. Как на параде. Скорее всего или пьяные, или обкуренные. Времени выяснять не было. Скоро наступит ночь и воевать станет трудно. Я перекатываюсь к молчащему пулемёту, отталкиваю убитого бойца и приникаю к прицелу.
На этом блоке мы поставили наш пулемёт. Тот самый трофейный MG‑3, захваченный у бандитов, когда мы перебирались с Базы в Порто‑Франко.
Я быстро осматриваю нашу позицию и вижу оставшихся парней. Неподалёку от меня, с правой стороны, лежит шериф. Он устроился у амбразуры, сложенной из мешков и прищурившись смотрит на идущих вперёд бандитов. Его верхняя губа немного подрагивает. Словно он сейчас оскалится. Как техасский волк, давно исчезнувший с лица земли. Нет парни, эти волки никуда не исчезли. Просто их души перебрались в Новый мир и вселились в этих людей. Мужчин, готовых рвать своих врагов зубами.
Один из его помощников, – светловолосый парень лет двадцати трёх, – не отрывает своего взгляда от бандитов. Иногда он нервно подёргивает ногами, скребя ботинками по сухому грунту. Будто ищет какой‑то бугорок, чтобы уцепиться за эту землю.
– Ну что, господа? – я тягуче сплёвываю в сторону и вытираю лицо грязным рукавом. На зубах противно скрипит песок. – Ну что?! Поиграем в любовь и дружбу?!
Шериф что‑то отвечает, но я уже не слышу. Басовито стучит пулемёт и мы опять начинаем эти вечные игры.
575 год, по летоисчислению Нового мираБезымянный посёлок, к северо‑западу от форпоста «Последний привет»
Бой подходил к концу. Где‑то на окраине ещё постреливали, но уже лениво. С паузами. Так стреляют, когда добивают раненых врагов. На некоторых участках они лежат плотно, как норвежские селёдки в бочках.
Исход этой трёхдневной драки был ясен – мы отбились. Правда, ещё не понятно, с какими потерями? Рядом со мной лежал убитый поселенец. Мы с шерифом отстреливались от наседавших бандитов, слушая его предсмертные стоны, в коротких паузах между выстрелами. Помочь ему не могли. Каждый умирает в одиночку. Даже если окружён людьми. Так всегда бывает. Захлёбываешься кровью под пулями или тихо угасаешь в пустой квартире. Этот простой деревенский парень, с русыми волосами слипшимися от засохшей крови. Он даже мертвый помогал нам держаться. Прикрывал своим телом от пуль, а я даже имени его не знаю.
Второй раненый лежал у бруствера. Сжавшись в комок, он тихо стонал, зажимая ладонями развороченный осколками живот. Пытался собрать выползающие кишки и запихнуть их обратно. Он был ещё жив, когда мы отбивали последнюю, самую злую атаку. Бессмысленную атаку. Бессмысленную, как любая война. Отбили. И в этот момент парень тихо угас. Когда я отстегнул от ремня флягу с водой, он был уже мёртв. Смотрел на меня своим остекленевшим взглядом, будто ждал ответа на вопрос. Да, парень, мы отбились. Как сказал шериф, глотая тёплую воду из моей фляги: «мы всё‑таки перебили хребет этим парням». Он жадно пил воду, отдававшую противным вкусом пластика и дезинфицирующих таблеток. Вода, к исходу второго дня закончилась. Пробираться в реке было трудно и мы пили мутную глинистую воду, набранную из небольшого ручья, протекающего через посёлок. Шериф обливался, захлёбывался, но пил. И никак не мог поверить, что всё закончилось. Я тоже не верил.
– Поль, – он опустошил флягу, перевёл дух и вытер ладонью рот, – чего мы ждём?
– Ничего, – я пожал плечами. – Слышишь, как тихо?
– Господи, даже и не заметил…
– Бывает…
Через несколько минут к нам пробрался Карим с двумя местными парнями. Они опять удерживали левый фланг. Шайя тяжело перекатился через бруствер и сел рядом, привалившись спиной к трупу. Вытащил пачку сигарет и достал из неё последнюю измятую сигарету. Разломал на две половинки и протянул одну мне. Торопливо закурил и тяжело выдохнул.
– Ну что, Медведь, вроде отмахались?
– Получается, что так. Кто там ещё стреляет?
– Так, мелочи, – поморщился он. – Парни кузнеца Берни загнали нескольких выживших придурков в овраг. Пытаются взять их живьём.
– Зачем?
– Не знаю. Наверное, чтобы наделать чучел. Я бы тоже так сделал. Набил бы их тела соломой и поставил как дорожный указатель. И доску на грудь: «Добро пожаловать в Ад!».
– Смешно, – догорающий окурок обжёг мне губы и я растёр его пальцами.
– Пошли, посмотрим как там наши, – Карим поднялся и взял автомат на изготовку.
– Думаю, что у них всё нормально. Там было поспокойнее.
Перед тем, как отправиться, мы провели зачистку нашего сектора. Чистили передний край и окрестности. Неторопливо и основательно. Дом за домом. Каждый пригорок. Каждый валун. От уцелевших и спрятавшихся по разным углам бандитов. Раненых и сдающихся в плен. Зачищали жёстко. Без лишних соплей и разговоров. Кто не с нами, тот против нас. Поднятые вверх руки ничего не значили. Сегодня нет сдавшихся в плен. Сегодня день мёртвых! Один из поселенцев, у которого убили жену и ребёнка шёл первым. Мне иногда казалось, что он сошёл с ума. Он даже автоматом не пользовался. Пистолет и здоровенный тесак. Как бы там ни было, но бандитов он потрошил знатно. Только кровавые ошмётки летели по сторонам. Мне казалось ещё немного и он начнёт снимать скальпы с этих тварей и отрезать им уши.
Трупы не считали. И конечно, всех бандитов мы не убили. Но убили достаточно, чтобы остатки банд ушли. Видимо они решили, что этот городок слишком твёрдый орешек, для их гнилых зубов.
Когда мы закончили, я с Каримом перебрался к центру посёлка. Здесь было тише, чем у нас на окраине. Бандиты сюда так и не смогли прорваться. Рядом с навесом, где разместился походный лазарет, стоял медик. Тот самый старик бельгиец. Он увидел меня и как‑то нехорошо дёрнулся. Будто хотел остановить или что‑то сказать.
Он ещё что‑то бурчал, стоя в проходе, но я его не дослушал. Противное липкое чувство ворвалось в душу. Будто я знаю, что увижу внутри.
Знаю, но не хочу в это верить. Не хочу!!! А потом я увидел её маленькую фигурку. Лежащую ничком, рядом с походным операционным столом. Увидел рану на спине. Да, Лену убили. Не знаю… Скорее всего это обычная шальная пуля, прилетевшая из саванны. Пуля попала ей в спину. Чуть правее левой лопатки. Я опустился рядом и хотел взять её на руки. Голова безвольно качнулась. Будто она не хотела, чтобы я смотрел на неё такую. Мёртвую. Может она была права? И наших мёртвых надо помнить живыми?