Пулемёт бил короткими, точными очередями. Злыми и хлёсткими, как удар бича. Иногда, когда бандиты лезли вперёд, Шайя, хрипло матерясь, давал длинную очередь и прижимал нападавших к земле. Бандиты искали укрытия, а некоторые из них оставались лежать на земле. Тела убитых вздрагивали, когда в них попадали пули и казалось, что они ещё живут. Живут и пытаются отползти и спрятаться за камни, чтобы скрыться он этих сумасшедших, засевших на перевале.
Бой шёл уже несколько часов. Легко отбив первую, плохо организованную атаку, но чуть не пропустили группу абреков, которая пошла вперёд под хорошим огневым прикрытием. Вовремя заметили. Очень вовремя. Абреки не успели подобраться их удалось сбросить вниз. Несколько гранат, отправленных Каримом сделали своё дело.
– Ты там живой? – послышался весёлый голос Шайя.
– Живой, – ответил Поль.
– Ну и славно, – тяжело засмеялся Карим. – А то мне одному будет скучно. Патронов много осталось?
– Ещё повоюем.
– Ну и хорошо, Поль. Это очень хорошо, – сказал Шайя и начал набивать магазин для Калашникова. – Значит ещё живём…
Затишье длилось недолго. Прошло двадцать минут и над камнями, где засели бандиты, расцвёл цветок пулемётного огня. Пули ударили по скалам, брызгая каменной крошкой.
– Вот бродяги, – Поль едва успел поменять позицию и укрыться за камнем. Осколком гранита ему рассекло висок. Он стёр ладонью выступившую кровь, зло выматерился и осторожно выглянул из‑за камня.
Вечерело. Солнце уже уходило за перевал. Приближались сумерки. Атаки становились короче, но злее. С какой‑то тупой безысходностью, бандиты лезли вперёд. Умирали, корчились в агонии, но лезли.
Всё, патронов для Ремингтона больше нет. Нардин, не думая, размахнулся и отправил винтовку в пропасть, лежащую с левой стороны от них. Больше она не понадобится. Винтовка прочертила воздух короткой чёрной молнией и исчезла. Поль взял автомат и устало вытер пот. Всё‑таки тяжело воевать, когда тебе пятьдесят лет.
– Сколько же вас там собралось, бродяги? – зарычал он и выбил опустевший магазин. Несколько выстрелов и откатился в сторону, меняя позицию. Взвизгнула рикошетом пуля. Сбоку, между грохотом пулемётных очередей, слышался свист. Это Карим. Как всегда жутко фальшивя, распевал старую, полузабытую песню, путая слова и перемешивая их с руганью.
J'ai un peu trop navigue
Et je me sens fatigue
Fais‑moi un bon cafe
J'ai une histoire a te raconter.[67]
И это хорошо. Значит ещё живём! Нардин занял новую позицию. Тяжело упал за камни, едва успевая спрятаться от пуль, свистнувших на головами. Всё чаще приходилось перемещаться между камнями – бандиты хорошо пристрелялись. Выстрел! Поль свалил ещё одного наглого абрека, который подставил голову под пули. Убитый дёрнулся и мёртво завалился на бок, оставив на камне красное смазанное пятно.
Ещё один…
Солнце уходило за перевал. Как жаль, что мы не умеем ускорить это неспешное движение. Или замедлить. Остановить и повернуть время вспять, чтобы что‑то изменить в своей жизни.
Поль Нардин погиб первым. Когда менял позицию. Пуля ударила сбоку, в грудь и пробила сердце. Можно сказать, что он даже ничего не почувствовал. Только сильный удар и перед глазами стремительно завертелась земля. Твёрдый, нагретый солнцем гранит, закружился, превращаясь в невиданный каменный цветок. Ослепительно блеснул изящными звёздными гранями и наступила темнота.
Уже смеркалось, когда наверх, прикрывая друг‑друга, выбрались бандиты. Они гортанно перекликались, внимательно осматривая площадку. Один из них подошёл к мёртвому Полю Нардину. Это был араб, заросший бородой по самые глаза. Он хотел обыскать убитого, но послышался злой окрик и араб отдёрнул руку.
Следом за бойцами на площадке появился высокий чеченец. Шевелюра, с обильной проседью, смуглое, дочерна загорелое лицо. Орлиный профиль и карие, немного грустные глаза. Он двигался тяжело. Поднимаясь на площадку споткнулся и выругался. Да, в его годы уже трудно воевать. Выцветшая до белизны разгрузка, истёртый и порванный камуфляж. На правом, обезображенном шрамами плече, белела свежая повязка с пятнами крови. Он молча прошёл мимо своих подчинённых и подошёл к Кариму.
Шайя лежал на земле, окружённый несколькими бандитами. Судя по всему, рядом с ним разорвалась граната. Карим лежал на боку, прижимая руки к разорванному осколками животу.
– Умар, – прохрипел Шайя. – Всё таки добрался… Паскуда. – он попытался плюнуть, но сил уже не было. Кровь перемешанная со слюной, стекала по чёрной, с проседью, бороде и капала на разорванный, набрякший от крови, жилет.
– Вот мы и встретились, Карим. Не рад?
Гаргаев устало опустился на камень рядом с раненым. Бросил взгляд на пулемёт с разбитым прикладом. Сел и внимательно посмотрел на Карима. Немного помолчал, обвёл взглядом площадку и покачал головой. Взгляд был грустным. Да, он всё‑таки расчитался с этими парнями. Но какой ценой?
– Ну что молчишь, Карим Шайя? Поговорим?
– Извини Умар… У меня… не так… не так много времени… Ты… Ты немного ошибся… С расчётами, – Карим усмехнулся и разжал правую руку.
Звякнула предохранительная скоба и на гранит упала граната…
Эпилог второй части22 год по летоисчислению Нового мираТерритория Ордена по приёму поселенцев
Никита Нардин вышел из отдела логистики и прищурившись посмотрел на солнце. Сегодня хороший день. Удачный. Дела на Базе Ордена удалось закончить без привычной волокиты. Напоследок даже успел забежать в отдел по приёму переселенцев, чтобы передать списки людей, которых в Демидовске ждут как можно скорее.
Светлана, – красивая блондинка, работавшая в этом отделе, была совершенно без настроения. Она молча приняла списки, не отреагировала на дежурную шутку и пообещала сделать всё, что в её силах. Вопреки обыкновению, она даже не спорила. Никита удивлённо хмыкнул. Её глаза были покрасневшими, а веки немного припухли. Видно кто‑то довёл до слез. Начальство? Да, оно здесь зубастое. Ладно, это её дела.
Он вышел из кабинета и столкнулся с мисс Майлз. Женщина, судя по её виду, хорошим настроением тоже не блистала. Лицо было покрыто красными пятнами. Она нервно сжимала в руке платок.
– Добрый день мисс, – Никита посторонился, пропуская женщину.
Она зло кивнула, гордо вскинула голову и пошла по коридору. Даже походка была какой‑то дёрганной. Как у марионетки. Хотя, так она и выглядела. Сухая, как вобла. Дурдом какой‑то. Парень поморщился и пожал плечами. Все нервные, того и гляди укусят. Он вышел на улицу и вдохнул горячий, напоенный солнцем воздух. Сейчас обед и в путь. Впереди долгая дорога. Сначала поездом в Порто‑Франко, а потом на транспортном судне до Шанхая. Оттуда, если всё сложится удачно, в Куинстон. Есть там несколько неотложных и очень важных дел. С «нашими ирландскими товарищами», как любит говорить один полковник из Демидовска. Последнее время Никите часто приходилось ездить по этому маршруту.
Он спустился по ступенькам, прошёл через ворота, со скучающим охранником на посту и через двадцать минут подошёл к бару. По левую сторону виднелась площадь с фонтаном. На здании виднелась запылённая вывеска – «Бар „Рогач“». За деревянной стойкой, сделанной в нарочито грубом деревенском стиле, стоял хозяин – толстый армянин по имени Арам. Он увидел посетителя и лицо расплылось в широкой улыбке.
– Здравствуй Никита‑джан! – он перестал вытирать и без того чистую стойку бара и приветливо махнул рукой. – Рад тебя видеть, дорогой! Что так поздно? Достали бюрократы, да?
– Не то слово, – отмахнулся Никита и взгромоздился на стул у барной стойки, – все злые и нервные.
– Кушать будешь? Такие отбивные есть! Пальчики оближешь.
– Конечно буду. Давай и отбивную, и кружку пива, и свой фирменный салат. Всё давай. Я голодный как волк.
– Здесь все и всегда голодные, – Арам развёл руки в сторону. – Что хочешь? Земля такая. Как ты? Как невеста?