— Поль Нардин, — Патрик встал и протянул мне руку, — добро пожаловать в Орден! Мне кажется, мы с вами прекрасно потрудимся на благо человечества.
Звучит, конечно, напыщенно, но американцы любят всё блестящее. Как дети, право слово. Хотя этим грешат многие армии мира, подумал я, вспомнив девиз Легиона. «Legio Patria Nostra!» (Легион — Наше Отечество). Для полной картины не хватало только седого сержанта, который проводит меня в Новый мир, смахивая скупую мужскую слезу и бормоча неизменное: «Мы надеемся на тебя, сынок!».
После того, как документы были подписаны, Бэлл объявил, что с этого момента я нахожусь на службе. Если принять во внимание, что жалованье начисляется с момента подписания контракта, то меня такие порядки вполне устраивают. Следующим пунктом был медицинский осмотр. Приятная медичка лет тридцати и старый очкастый брюзга, которого Патрик, как мне показалось, слегка побаивается. По крайней мере, со стариком эскулапом он вёл себя очень почтительно. Ничего плохого в моём организме не нашли, если не считать нескольких нелицеприятных шрамов на бедре, полученных в «сухой гильотине», как мы называли Французскую Гвиану. Медичка сделала несколько прививок, подарила одну стандартную улыбку, и мы откланялись.
После медиков отправились в арсенал. Начинать дело с выбора оружия — на мой взгляд, это правильно. Конечно, экипировка тоже важна, но выбор личного оружия — это нечто священное. Можно сказать — интимное. Дело, не терпящее спешки и суеты.
— Вы можете выбрать всё, что вам необходимо.
— Всё? — уточнил я.
— В разумных пределах, разумеется.
— Своевременное замечание. Я уж нацелился…
— Мы уже имели дело с вашими коллегами. Один из них чуть весь арсенал не вынес.
— В Новом мире с этим проблемы?
— Нет, — ответил Патрик, — проблем с этими железками нет. Присутствуют, так сказать, в должном количестве. Но после нескольких случаев мы решили предоставить сотрудникам право выбора амуниции. Согласитесь, гораздо проще отправлять человека полностью подготовленным, чем потом получать от него длинные отчёты, заполненные по большей части запросами на дополнительную экипировку. Экономия средств и времени.
— Разумно, — кивнул я.
В Легионе мне довелось пострелять из многих образцов, которыми богат оружейный мир. Не скажу, что я прекрасный стрелок, но в цель попадаю. Как говорил наш инструктор — даже обезьяну можно научить курить, но сделать из человека снайпера — невозможно. Можно научить стрелять, можно научить целиться, но снайпером, хорошим снайпером — надо родиться.
Патрик познакомил меня с оружейником и откланялся. Видно, что не раз сопровождал моих коллег, и представлял, что за этим последует. В таких местах мужчины могут провести не один час. Забегая вперёд, замечу, что здесь я и провёл остаток первого «рабочего» дня.
Оружейник, невысокий мужчина лет сорока, похожий на Фрэнка Синатру, провёл меня по узкому коридору и открыл тяжёлую дверь в хранилище. Ничего нового — аккуратные штабеля ящиков и привычный запах оружейного масла. Посередине — широкий стол и несколько стульев.
— Вы француз? — спросил он.
— Да.
— В таком случае могу предложить Famas, — оружейник гордо задрал голову, словно эта штурмовая винтовка была его изобретением.
— Благодарю, но обойдусь без этого «шедевра» инженерной мысли.
Понимаю, что он хотел сделать приятное для гражданина Франции, но увольте меня от этого удовольствия! Штурмовая винтовка Famas-F1, о которой он упомянул — это стандартное вооружение Иностранного Легиона. Поступила к нам на вооружение в конце семидесятых годов, сменив устаревшую MAS 49/56. Выглядела новая винтовка, конечно, получше, в руках лежала удобнее, но Боже упаси воевать в пустыне! Попадавший в затворную группу песок приводил к тому, что она часто заедала. При транспортировке на затвор надевался специальный чехол, предохраняющий от пыли, но это мало помогало.
— Правильно, — кивнул оружейник, — хотите что-нибудь из американского оружия? Могу посоветовать М16А2.
— Американское, — я немного задумался, — скажите, а советское оружие есть?
— Советское?
— Да, — кивнул я. — Калашников.
— В каком калибре?
— Семь-шестьдесят два.
— Есть АКМН, — поджал губы оружейник.
— Вот и прекрасно. Покажите, будьте добры…
Через несколько минут он положил на стол глухо стукнувший брезентовый свёрток.
— Ваш Калашников, сэр…
— Магазины?
— Три в комплекте, сэр. Этого добра у нас навалом, если вы хотите…
— Добавьте ещё штук семь. Тем более, как я понял, русское оружие у вас не в почёте.
— Гуки оставили на память, сэр, — он засучил рукав куртки и продемонстрировал длинный шрам на предплечье. — Поэтому воспоминания не самые лучшие.[13]
— Вьетнам?
— Да, сэр! — он ухмыльнулся. — «Плавающие коридорные», сэр.[14]
— Из пистолетов что можете предложить?
— Пистолет или револьвер, сэр?
— Пистолет. M1911-A1.
— Прекрасный выбор, сэр, — наконец-то на его лице появилась улыбка.
— Что с патронами и гранатами?
— Это вы получите на той стороне, там с этим проблем нет. Здесь — только на стрельбище, если вы захотите пристрелять свое оружие. Мы можем туда отправиться завтра утром, сэр.
— Конечно. Да, кстати! Скажите, сколько единиц оружия я могу выбрать?
— Два, — для пущей убедительности он показал два пальца, — два и ни стволом больше! Вы можете взять ещё, но цену высчитают из вашего жалованья, сэр…
— Тогда принесите ещё снайперскую винтовку.
— Тоже советскую?
— Нет, — покачал головой я, — Remington-700, в калибре 0.308 win.
— А пистолет?
— За пистолет я заплачу. Он мне нравится.
Мужчина довольно хмыкнул и ушёл в глубину комнаты. Видно, выбор двух американских моделей примирил его с моей симпатией к советскому оружию. После того, как всё отобранное оружие улеглось на стол, мы приступили к выбору оптического прицела и прочих необходимых «на том свете» вещей.
71988 год. Исследовательский центрСан-Антонио, штат Техас
Вам знакомо чувство, когда после долгих раздумий вы принимаете решение, которое раз и навсегда изменит жизнь? Тогда вы меня прекрасно поймёте. Это сродни первым ночным прыжкам с парашютом. Стоите на краю чёрной бездны, а затем делаете шаг в темноту, зная, что обратного хода не будет. Подписав контракт, я словно сбросил с плеч тяжёлую ношу, груз неопределённости, который не отпускал с того момента, как я вышел за ворота Легиона. Многие отставники поймут моё состояние. Ты не знаешь, что ждёт впереди, и вообще — эта гражданская жизнь пугает. Там свои непонятные правила, свои игроки и замены. Игра, в которой ты не участвовал добрую часть своей жизни.
Наверное, поэтому, приняв предложение Ордена, я прекрасно выспался и уже в шесть часов утра был готов к работе. За мной заехал Майкл (так звали оружейника), и всё время до полудня мы провели на стрельбище, которое находилось в десяти милях от Сан-Антонио. Пристреляли Калашников, я опробовал Ремингтон и «купленный» пистолет. Вполне. По крайней мере, оружейник не кривил губы, как при первой встрече. После стрельбы, когда мы уселись под навесом и принялись за чистку оружия, он, сбив широкополую шляпу на затылок, задумался.
— Что-то не так? Прекрасные машинки.
— Нет, всё о'кей, сэр. Рад, что вам понравилось, — Майкл кивнул. — Вспомнил, что у меня есть небольшой подарок для вас.
— Подарок?
— Точнее сказать, небольшое дополнение для этой русской машинки. Подствольник, джи-пи двадцать пять, сэр. Думаю, мистер Бэлл не будет возражать, что я раздаю оружие направо и налево. Тем более что вы отказались от бронежилета.
От бронежилета я и правда отказался. Никогда не видел в нём особого смысла. Не думаю, что в Новом мире часто используют пистолеты. Там калибры другие, которые не каждый жилет выдержит, а таскать в рейде лишний вес — избавьте меня от этого удовольствия, лучше лишняя пачка патронов в рюкзаке.
— А гранаты?
— Для подствольника? На той стороне есть. Отправляем каждый месяц, сэр. Многие ваши коллеги выбрали русское оружие, так что с боеприпасами проблем не будет.