— На улице?
— Да, если нет никакого наказания, можно до ужина погулять. А в воскресенье — скучная церковь.
После обеда девочки выбрали по две конфеты из банки, которую передавали по кругу, а потом выбежали гулять в сад. За домом был небольшой мощеный двор, где дети рисовали классики.
Дальше находился огород, где собирали крыжовник, и курятник, в котором Рози кормила цыплят.
На небольшом, заросшем травой участке притулились пара качелей и довольно грязная песочница. Девочки в основном играли именно здесь. Рита заметила, как Рози радостно копается в песке, строит замок.
— Пойдем, — сказала Дейзи, когда Рита остановилась, чтобы оглядеться. Схватив подругу за руку, она потащила ее через калитку в сад. — Я тебе кое-что покажу.
В конце сада у старой каменной стены росли кусты. Дейзи пролезла сквозь них, Рита последовала за ней. Она очутилась на небольшой полянке, с трех сторон окруженной кустарником, а с четвертой — стеной. Кто-то накинул старый брезент поверх кустарника, и получилась крыша.
— Это моя палатка, — объяснила Дейзи. — Я прячусь здесь, когда не хочу никого видеть, — она мотнула головой в сторону дома. — А еще прячу всякие вещи, тут безопаснее.
— Какие вещи? — Рита с любопытством огляделась.
— То, что не хочу никому показывать. — Дейзи сунулась под куст и вытащила старую жестяную коробку из-под печенья. — Прячу их здесь, — повторила она и открыла коробку.
Внутри оказались карандаш, кусочек бумаги, зеленый камешек с дырочкой, кусок бечевки, черствое печенье и четыре трехпенсовика. Дейзи вынула из коробки камешек.
— Мой счастливый камешек, — сказала она. — Шла в школу и увидела его, валялся на дороге.
Рита взяла камень, чтобы полюбоваться им, но трехпенсовые монетки интересовали ее намного больше. Она положила камешек обратно и спросила:
— Откуда у тебя деньги, Дейз?
— Они мои, — рассердилась Дейзи.
— Да я не спорю, — поспешила успокоить ее Рита. — Просто интересно, откуда они у тебя.
В тот вечер девочки заперлись в ванной, и Рита показала Дейзи фотографию папы.
— Симпатичный, — заметила Дейзи. — Счастливая, а у меня нет маминой фотографии.
— А папина есть? — рискнула спросить Рита.
— Я не знаю, кто мой отец, — отрезала Дейзи. — Ладно, спрячь фотку получше. Сейчас Драконша придет свет гасить.
— Воскресенье обычно проходит очень скучно, — сообщила Дейзи Рите, когда после завтрака все выстроились в линейку, чтобы отправиться в методистскую церковь в Кроссхиллс.
— Почему?
Рита была сегодня рассеянной. Она размышляла, вернулась ли мама домой, и если да, то когда же она приедет за ними.
— Потому что в этот день мы ходим в церковь, а это скучно, и занимаемся только работой по дому. Больше нам ничего не разрешают.
Дейзи довольно точно описала все происходившее в этот день. Было и правда скучней некуда. В церкви девочек из приюта усадили на задние скамьи. Ястребиха, Драконша и Смитти-поваритти сели с самыми младшими. Обслуга, включая Бетти Гровер, устроилась позади них. Остальная часть церкви была заполнена обычными прихожанами.
Рита с любопытством огляделась. Она редко ходила в церковь. Мама не была верующей, она говорила, что если бы Бог существовал, он не позволил бы папе погибнуть на войне, и Рита была с ней согласна. В школе они изучали Писание. Рита знала наизусть «Отче наш», но слова, которые произносила, ничего не значили для нее. Церковь была совсем небольшой, стены из красного кирпича украшали окна арочной формы, сквозь прозрачные стекла внутрь струилось солнце. Больше никаких украшений там не было.
В ожидании священника прихожане тихо переговаривались. Рита заметила среди них даму с поросячьими глазками, та кивала и улыбалась окружающим. Она словно не замечала девочек из приюта, и не она одна. Никто из прихожан, наряженных в воскресные платья и костюмы, не обращал внимания на воспитанниц «Нежной заботы».
Перед самым началом службы прибыла еще одна дама. В элегантном платье и стильной шляпке она проплыла по проходу и уселась на передней скамье. Рита узнала мисс Ванстоун — женщину, которая, по словам Дейзи, была хозяйкой их приюта. Дама с поросячьими глазками попыталась махнуть рукой, чтобы привлечь внимание мисс Ванстоун, когда та шла по проходу, но хозяйка «Нежной заботы» смотрела прямо перед собой, никого не замечая. Стоило ей усесться на свое место, как священник, будто специально дожидавшийся этого знака, выскользнул из-за занавески, и служба началась.