Коля поехал в институт и принялся ждать суку Васильеву возле преподавательской. А тут вдруг по коридору щимится Дрон:
— Привет, Колян, чо ты тут делаешь?
— Васильеву жду.
— Какого хуя?
— Бабло за зачёт принёс.
— Много бабла?
— Двести гривен.
— Ты чо, ебанулся столько давать? Она и за сто рада и счастлива будет, ещё и отсосёт в придачу. Лучше пойдём пиво пить — угостишь.
— Ну, пойдём.
И пошли они в «Данилку», и выпили пива. И очнулся Коля утром в общаге: похмелье и денег болт. Знатно вчера погудели — хлопают Колю по плечу. Ты, если что, заходи.
И поехал Демон домой: хуёво, а зачёт всё равно сдавать надо.
— Папа, я зачёт вчера сдал. Но ещё на лабы надо. Двести, — объяснил Коля папе. Святая ложь во спасение.
Получил баблос и двинул в институт. Определился на местности и принялся ждать суку Васильеву возле преподавательской. А тут вдруг по коридору щимится Зомби:
— Привет, Колян, чо ты тут делаешь?
— Васильеву жду.
— Какого хуя? Идём лучше пивка ёбнем.
— Да не, я вчера с Дроном уже ёбнул пивка.
— Не гони, я угощаю.
А на халяву, как известно, даже уксус халва.
Поутру проснулся Колян в общаге. Денег болт и ещё три гайки: кто-то спиздил кроссовки. Ты, если что, заходи.
— Пап, тут такое дело… Я в общежитие зашёл, а у меня деньги украли… выпили мы… немного… и кроссовки… На лабы надо… ДВЕСТИ ГРИВЕН, ПАПА, ДАЙ, ОЧЕНЬ НАДО!
На следующий день Коля в институт не поехал, и не ждал суку Васильеву возле преподавательской, и «Данилку» не посещал — лежал Коля на диване: прикладывал лёд из морозилки к синякам на лице, на попку сесть не решался — папа в гневе вчера был страшен: не поленился, нашёл в чулане старый армейский ремень.
Но с зачётом проблемы рассосались: родитель сам подождал — и дождался! — суку Васильеву возле преподавательской. Заплатил сто гривен и домой вернулся очень довольный. И даже мечтательно заулыбался, когда узнал, что в следующем семестре Васильева опять будет что-то преподавать сыну.
Андрюха улыбается и неторопливо потягивает тёплое пиво. Он всегда пьёт только тёплое. Потому что у него всегда болит горло.
— Озоновые дыры, блять, — он щурится и отворачивает небритую морду подальше от солнечного ультрафиолета. — Мне тут Дилер рассказывал. Прикольная тема. Послушай.
Слушаю.
— Он должен был встретиться в метро с одним чертом. Нормально, в вагоне толпа, всё как надо. Пробурился через народ, рядом стал. Стоит. Чувствует: ему в сумку засунули. Нормально. Он деньги черту в карман. А тут глядь: на них мужик смотрит. Сидит на лавочке и смотрит. Дилер отморозился и давай на выход, к дверям. Стал и не оглядывается, стоит и думает: мужик какой-то отфонарный, чо я дёргаюсь? Но! — вдруг я отошёл, а мужик за мобилу и: такой-то, одет так-то, вагон номер такой-то, двери первые от начала по ходу — фас! примите и распишитесь… Я типа щас подъезжаю, двери открываются, и меня мордой вниз встречают менты, а в сумке пакет дубаса, явно не для личного пользования — лет на десять и затянет, у нас же не Голландия. Подумал — и забыл: не злопамятный он. Пока доехал, расслабился, попуск из головы выкинул. Двери открываются, он выходит, а ему навстречу козыряют два мента: предъявите документы. — Андрюха делает торжественную паузу и наслаждается эффектом: видит, гад, мне не терпится узнать, что дальше было.
— И тут Дилер выпрыгивает: «Мужики, домой мне! Я дома утюг забыл! Я с работы быстрей! Мужики! Утюг!» «Так давай беги, хули ты ещё здесь?!» — мусора отзывчивые попались, понимающие. Дилер на кости и ходу. Дома очнулся, водки ёбнул, косой забил — в себя пришёл, да в воскресенье пообещал прогуляться в церковь: поставить десяток свечек за здоровье конструкторов электронагревательных приборов.
— Да, это не Амстердам. Подфартило ему. Надо же, сообразил как, молодец, продуманный. А то загудел бы, как пить дать.
— Угу, — староста отдаёт стеклотару обтрёпанному худющему мальцу с бельмом на левом глазу. — А я тебе рассказывал, как Зур за колёсами ходил?
— Не помню. Не, не рассказывал.
— Кореш подбил Зура колёс заглотить. А кореша знакомый наркоту толкает, и колёса тоже. Пошли они покупать…
— Shopping? — ухмыляюсь.
— Да! — а! Угу! Жопинг, блять, пошли отовариваться. Зур с собой пакет взял полиэтиленовый с понтом за хлебом. Он потом в натуре батон купил. А пакет блатной, с рисунком: жаба, ебало стрелой проткнуло, шоб, значит, в рот не брала. И надпись «I love you».
— Да, сильный кулёк.
— Ну так! — Андрюха провожает взглядом офигенно хаерастую девушку. — Ничего задница.