— Лучше пиво.
— Лучше, — допиваю, — намного лучше.
Бутылка — пацану.
Бутылка водки, бутылка вермута и бутылка «долины» — это подарок. Не упакованный — бантики-ленточки отсутствуют, но пить можно.
Идём на день рождения к Димычу Воронцову: Дрон, я, Амбал и Зомби.
Открывает сам именинник — подарок не берёт — боится отпустить дверь. Говорит, что может упасть. Приглашает войти, но сам торчит в дверях. Говорит, что в этом месте у него фиксация самая ярко выраженная.
Протискиваемся мимо. Навстречу выбегает СВ и кидается целовать Амбала. Амбал не теряется и хватает её за ягодицу, за что получает локтём по ебалу.
Заходим в комнату. На кровати Мойша трахает Яну. Они культурные молодые люди: делают ЭТО под одеялом. Чтоб не при всех. У Мойши даже принцип такой есть: секс — это только для двоих. Здороваемся по очереди с Мойшей — Мойша, без отрыва от производства, пожимает нам руки. Здороваемся с Яной. Яна здоровается с нами: стонет и кивает.
Идём на кухню. На кухне Кабан, Петя и ещё какие-то личности пьют спирт. Наливают и нам. Димыч сидит на унитазе и кричит, чтоб налили и ему. Когда СВ подаёт Димычу стакан, Димыч громко пукает. Из благодарности.
Оказывается, все они бухают уже третий день и очень обижаются, что мы так опоздали.
Зомби предлагает выпить вермута — на него смотрят как на пидараса. Зомби замолкает.
Пьём спирт.
На кухне очень жарко. Все раздеты до пояса. Кабан снимает с плиты чайник и неловким движением выплёскивает немного кипятка на спины Дрона, Амбала и Зомби. Они матерятся. Кабан оправдывается. Они смазывают спины спиртом. Кабан матерится.
Галя предлагает выпить за именинника. Именинник предлагает выпить за Галю. Они уходят на балкон, у них лирическое настроение. Они смотрят на звёзды и думают о любви. На балкон заходит Петя. Петя говорит: «Эх, подрочить бы сейчас!» «Так подрочи», — говорит ему Димыч. Петя достаёт член и начинает дрочить. «Не здесь. Иди в комнату подрочи», — говорит ему Димыч. Петя идёт в комнату, Петя дрочит на ходу. В комнате танцуют медленные танцы. На кровати Мойша трахает Яну. СВ блюёт на магнитофон.
Дима выходит на середину комнаты и говорит, что он собирается устроиться на работу в ментовку и жениться на Гале. Дрон называет его идиотом. Дрон предупреждает его: «За твоими детьми будут бегать другие дети и кричать: вы дети мента! вы дети мента!» Дрон говорит: «Тебе это надо?» Димыч отвечает, что надо и предлагает поднять бокалы. Но бокалов нет, бокалы разбили ещё вчера. Поднимаем рюмки.
Зомби и Амбал сбегали за пивом и рыбой. Какой день рождения без пива и рыбы? Сидим, пьём пиво и едим рыбу. А Кабан спрашивает: где мой хвост? Ржём, типа, напился Кабан, гонит. Но Кабан опять спрашивает: нет, где мой хвост? Ему дают хвост: хороший, жирный, с плавником. Он встаёт за пивом. Сзади из-под халата выглядывает что-то длинное и пушистое.
— Кабан, шо это?
— Это? Не, ну, бля, наконец-то! Это — хвост. Я когда пива перепью — отрастает…
Утром Димыч блевал кровью. И мы скинулись и купили ему бутылку пива. Чтоб подлечился…
Я потом как-то зашёл к Димычу — после его женитьбы. Меня сразу же отправили на кухню. Ё моё, как же здесь всё изменилось!
Спустя пару лет после того дня рождения на кухне невозможно представить таракана. Вообще. Сижу, пытаюсь — не получается. Не могу. Представить. Вроде лапки, усики… — не представляется! По отдельности? Пожалуйста: лапки, усики. Вместе — никак! — лапки и усики сливаются в хер знает шо — в лапкиусики. Блеск посуды и стерильность стола пагубно воздействуют на головной мозг: разрушают гетеротрофные связи с реальностью, в которой существуют тараканы. Мало того: с реальностью, в которой существует понятие «таракан». И даже с реальностью, в которой… — но это маловероятно, поэтому не будем.
А вот и тарелочки, ложечки, и хлебушек. Свежий. Хрустящий. Нет, я ещё не пробовал, но уже представил. Надо же хоть что-то, раз таракан не поучается. Надо же хоть КАК-ТО компенсировать: свежий, хрустящий.
От тарелок пахучий пар — вкусно! — борщ.
БОРЩ.
Горячий. Раскалённый до красного цвета.
Голод — сглотнуть слюну как можно незаметней.